никогда. Посылает мне хмурый взгляд и повторяет:
— Моя девушка. Но мама бы Сашку не одобрила, поэтому, когда она спросила, кто она, я брякнул твое имя.
Резко поднимаюсь с кровати, проношусь мимо Краснова, подхватываю кружку со стола и выплескиваю содержимое в открытое окно.
— Что это было? — тихо спрашивает мой бывший лучший друг.
— Гремучая смесь, — отвечаю я ровным голосом и делаю глубокий вдох. Свежий воздух действует на меня успокаивающе.
— Так что? Ты ведь не станешь разубеждать наших родителей? Это ведь для всех хорошо. Ты сама этого хотела.
Все еще смотрю в окно и стою спиной к Краснову. Небо серое и унылое, прямо как мое настроение.
— Я не буду тебе подыгрывать. Мне это больше не нужно.
— Венерина, это не просьба. Бомба сброшена. Для всех вокруг мы — пара. Вообще, можешь говорить родителям, что хочешь. Так уж сложилось, что в отличие от тебя, мне они верят.
Я слышу, как Краснов встает и двигается к двери. Поворачиваюсь и набираю в легкие побольше воздуха.
— Стоять! Мы не закончили. Ты сейчас же пойдешь к маме и скажешь, что всё это придумал!
На его лице появляется ехидная улыбка.
— Нет.
— С каких пор ты стал таким… Таким… Да неважно! Я не собираюсь обжиматься с тобой в школе и на общих мероприятиях! Знаешь ли, для меня это унизительно!
Его ни капли не задевают мои слова, глаза задумчивые, а улыбка все еще самодовольная и наглая.
— Мне по фиг, — он равнодушно поводит плечами. — Следующий месяц ты — моя фальшивая девушка.
— Краснов!
Он игнорирует мой вопль и покидает комнату. Я несусь за ним, как бешеная, и настигаю добычу у входной двери. Вместо того, чтобы испугаться или увернуться, он позволяет мне приблизиться, смыкает руки у меня за спиной, притягивает меня к себе и целует меня в губы.
Не знаю, когда именно он уходит. Перед глазами плывут предметы, а сердце колотится и переворачивается в груди. Не помню, что я хотела ему сказать. Кажется, что-то колкое и обидное. Прижимаю дрожащую руку к губам и осторожно поднимаю голову.
Мама широко мне улыбается и удовлетворенно выдыхает воздух.
— Я знала, что однажды ты одумаешься, дорогая, — мурлычет она. — Еще в детстве было понятно, что вы поженитесь.
Эти ее слова действуют отрезвляюще. Я мигом прихожу в себя и грозно сдвигаю брови.
— Не говори ерунду! — вспыхиваю я. — И не ходи за мной. Не хочу никого видеть!
Глава 8. Краснов
Мне приходила в голову мысль, что я совершаю безумный безрассудный поступок, но, если уж я за что-нибудь взялся, я просто обязан завершить начатое. Так что в квартире Венериных я веду себя максимально решительно. Мама хочет, чтобы я с кем-то встречался? Пожалуйста. Для нее и всех ее знакомых я встречаюсь с Леной.
Ее мама в полном восторге, и это неудивительно. Легкомысленное поведение Венериной порядком достало ее родителей. А я совсем не похож на ее предыдущих парней. Я читаю книги, смотрю документалки о новых технологиях и учусь на одни пятерки. Я — идеальный кандидат для Лены. Так считают родители. И я намерен дурачить их, пока не придумаю, как представить им Сашку. Когда наша встреча состоится, я все продумаю до мелочей, и Сашка обязательно им понравится. А если нет… что ж, тогда мы сбежим. Я устроюсь на работу и сниму квартиру для нас двоих. Где-нибудь подальше отсюда. Детали продумаю позже.
Когда я захожу в комнату Венериной, я догадываюсь, что сейчас начнется, но она не говорит ни слова и ждет моих объяснений. Мне становится ясно, что она ничего не знает о моих планах. Сначала мы друг на друга орем, и меня охватывает сумасшедшее удовлетворение, когда она понимает, как тяжело мне дался ужин с ее родителями в прошлый раз. Вряд ли кто-то ей говорил до этого, что быть ее парнем, даже фальшивым, мерзко.
— Если тебе так противно ко мне прикасаться, мог бы не соглашаться и не устраивать этот спектакль! — выкрикивает она, и по ему телу разливается тепло.
Пусть эта идея изначально была идиотской, оно того стоило. Хотя бы потому, что мне удается поставить принцессу на место.
Затем я вываливаю на нее гору информации о том, что ляпнул своим родителям, о Сашке и о наших фиктивных отношениях. Она ведет себя странно и, конечно, неадекватно. Мечется по комнате, открывает окно и выливает мой чай, тот самый, которым угостила меня ее мама (кстати, просто отвратительный на вкус) на улицу. Сначала мне кажется, что она выбросила и кружку, но нет, кружку все еще держит за ручку. Ее рука висит вдоль тела, как плеть, и Венерина не замечает, что последние капли падают прямо на ее белый ковер.
Мне приходит в голову мысль, что она психанула из-за Саши. Венерина не верила, что у меня есть девушка, смеялась надо мной, а теперь, когда узнала ее имя и поняла, что она существует на самом деле, совсем слетела с катушек. Это очень похоже на… ревность?
— Так что? — осторожно спрашиваю я, кружка в ее руках довольно увесистая, и, если она решит швырнуть ее в меня, будет очень больно. — Ты ведь не станешь разубеждать наших родителей? Это ведь для всех хорошо. Ты сама этого хотела.
Она стоит спиной ко мне и размышляет над ответом несколько секунд.
— Я не буду тебе подыгрывать. Мне это больше не нужно, — произносит она металлическим голосом.
Нет, никакая это не ревность. Просто Венерина психованная от рождения! Зачем я вообще задал этот вопрос? Какая разница, будет ли она поддерживать мою версию о наших «отношениях». Я вдруг понимаю, что в данной ситуации мое слово куда весомее. Она слишком часто врала.
Она пытается заставить меня остаться. Приказывает остановиться, снова истерит, но я уже сказал все, что хотел. Честно говоря, во мне еще теплилась надежда, что Венерина согласится помочь мне бескорыстно. В детстве она всегда прикрывала меня, и мне даже не приходилось просить. Я надеялся, что в ней еще осталась доброта, но я ошибся. Связь между нами давно уничтожена, и не осталось ничего, кроме злости.
Когда я надеваю кроссовки, Венерина бросается ко мне. Не знаю, что она собралась делать: бить меня, кричать или требовать во всем признаться, я смотрю на ее приближающееся разгоряченное лицо, точно в замедленной съемке. А потом я делаю то, что никак не могу себе объяснить. Я целую ее.
По дороге домой я пытаюсь понять, зачем это сделал. Хотел заткнуть
