литвинов — на белорусских землях, но и уличей, и тверцев… Ага, вы удивляетесь, где это? А это русские степные княжества. Их больше нет.
Ну так вот, до 13 века славянские и русские княжества ничем решительно и абсолютно не отличались от остальной Европы. Имелась вполне приличная культура, достаточно богатых людей, зачатки светской литературы, приемлемая по тем временам агротехника, торговля, разные виды государственности.
В том же Новгороде цвела и пахла натуральная демократия, о чем всем уже прокомпостировали уши до самого того места. А вот что Новгород такой был не один, что были Псков и Вятка, тоже вольные города — напоминаю заклепочникам: вольные по меркам 13 века, а не по меркам Вашингтонского обкома — про это уже известно меньше.
Главное последствие ига было даже не экономическое. Главное последствие было: вынужденная противостоять Степи, да еще и находить на это деньги в условиях рискованного земледелия, русская окраина породила особый тип цивилизации, прекрасно умеющей воевать.
И заплатившей за умение воевать умением жить мирно. Договариваться.
Примерно четверть тысячелетия, от 1223 до 1480 — для примера, именно столько лет Япония находилась в самоизоляции — два мира учились совершенно разным вещам.
Средний европейский правитель учился лавировать, уступать, искать обоюдную выгоду, уговаривать крупного игрока и обирать мелкого так, чтобы тот не всадил от обиды вилы в бок: его же эксплуатировать еще.
Средний русский князь учился держать нос по ветру: как оно в Орде повернет. Ну или в Кремле, это уже потом, когда Москва в силу вошла.
Разница усугублялась вероисповеданием: обе церкви считали друг дружку еретиками, тем более опасными из-за сходства. Обе ветви христианства претендовали на одну кормовую базу, как неандертальцы и кроманьонцы. Немецкие рыцари ливонского ордена веками — точнее, тремя веками — упорно давили на Прибалтику, а оттуда на Вильно, Гродно, Брест, Псков и Новгород. Православные учили тропки вокруг Чудского Озера и чертили стрелки к Грюнвальду.
Кстати, под Грюнвальдом на одной стороне поля стояли православные полки Витовта, католические полки Ягайло и мусульманские насквозь татары-диссиденты, оппозиционные правящему в тогдашней Орде хану.
А против них на другой стороне стояли орденские немцы, городовые хоругви Ганзейского союза, ну и наемники-рутьеры, потому что 1410 год самый пик Столетней Войны в Европе. Все эти ребята имели отпущение грехов от Рима, ибо несли свет истины схизматикам в рамках Прибалтийского Крестового Похода. Правда, свет истины вколачивали мечами; ну так житие тогда тяжкое было.
Грюнвальд показал, что силы католического и православного миров относительно равны: немцы получили в лоб так, что от всего Ордена остался единственный замок Мальборк и единственный рыцарь Генрих фон Плауэн, не взятый на битву за какое-то прегрешение, а то и его бы догнали в чаще татары.
Тут меня снова поправляли, что-де Грюндвальд был всего лишь разборкой за материальные активы, а католики-де сражались на обеих сторонах поля. Все верно: и материальные активы играли роль, и дружины католических феодалов были на обеих сторонах. Только до Грюнвальда в летописях отмечено примерно пятьсот походов тевтонов на Прибалтику и частично на Литву — например, они вырезали Новогрудок в Вербное Воскресенье, нарушив обычай, по которому в религиозные праздники боевые действия не велись. А после Грюнвальда до 1914 года — полтысячи лет, вдвое больше чем татаро-монгольское иго — немецкая армия не появлялась восточнее Бреста.
Чтобы понять, почему это важно, надо понимать, что от самого момента основания Риги — сам город основан был не кем-то случайным, а именно ЕПИСКОПОМ Альбертом — до 1410 года немцы с истинно немецким упорством несли язычникам свет истинной веры. Хитрый основатель Риги, епископ Альберт, добился от Римского престола буллы, согласно которой на Прибалтийских землях действовал ПОСТОЯННЫЙ крестовый поход. Под него Альберт набирал наемников и в него же приглашал рыцарей. И те, кто не мог себе позволить ехать аж в Иерусалим, мог порадеть о вере Христовой буквально рядом с родным Гамбургом или там Кенигрецем. Так сказать, DEUS VULT на минималках.
Весы качались все Средневековье, пока османы не взяли-таки Константинополь, и на доске не появилась третья сила. Но и это произошло уже в конце рассматриваемой эпохи, когда натиск кочевников сменился натиском Высокой Порты, и только под конец Средневековья была сделана первая попытка объединить церкви — Флорентийская уния — но уже совсем скоро по королевским дворам побежал с шапкой Кристобаль де Колон, занимаясь краудфандингом на реально крутой стартап. Собственно, попытки что-то поменять в церкви — не уточнить или там выправить отклонения от канонов, а именно что поменять, сделать следующий шаг в толковании Откровения — знаменовали конец Средневековья как эпохи, и уже поэтому выпадают за рамки нашего цикла.
Ну и вот, вместо всей насыщенной жизни, где люди пробовали на себе разные типы общественного устройства — от Ганзейского Союза относительно вольных городов до просвещенной монархии королей французских, до совсем уже безбашенных городских коммун Италии, до стальной хватки немецких курфюрстов, до Хартии Вольности, воткнутой баронами в зад королю английскому, до сытой клетки орденских государств той же Ливонии — до бурлящего котла РАЗНЫХ систем, РАЗНЫХ идей, где люди учились не доверять предвыборным обещаниям и изобретали способы контроля народных избранников — вместо всего этого на Руси был один тип государства и единственная цель: отбиться от этих узкоглазых чертей. А там посмотрим.
Насчет "отбиться" наша тема и есть.
Как так вышло, что богатыри "кованой рати", русский полный аналог европейских рыцарей во всем, от снаряжения до тактики, почти участвовавший в Крестовом Походе (Иерусалим, если что, святыня не католическая, а христианская в целом, то есть и православная тоже) — как вышло, что военные профессионалы уступили натуральным конным бомжам?
С домонгольской степью домонгольская Русь вполне себе воевала: половцы, кипчаки, "черные клобуки" — все это народы, время от времени набегавшие на Чернигов — Переяславль — Резань, получавшие за это в хобот дань — иногда сразу на двенадцать лет вперед, когда Мономах отвлекался-таки от писания мемуаров, а Владимир Креститель выходил из гарема и зевал на красно солнышко — восемьсот наложниц, тут блин, на войну проветриться сбежишь! — и потом половцы еще получали пряников на дорогу от "вскормленных с копья" курских или там рязанских удальцов. Короче, с набегами домонгольской степи княжеские дружины худо-бедно справлялись. Русь жила и развивалась, как я уже говорил, не сильно уступая сопредельным державам. А главное, являясь полноправным членом тогдашней Ойкумены. Не всеобщим врагом, не "русской угрозой" — просто еще одним княжеством, откуда не зазорно получить невесту аж для самого древнего рода — королей Франции
