похож на войлок. Сами тополя похожи на новогодние елки, украшенные ватным снегом…
…Вчера прошлась по всем учебным заведениям нужного мне профиля. В деканате ГИТИСа тот же ответ: «В этом году нет набора». В Щукинке по вторникам и четвергам консультации с 17 часов, а во ВГИКе я записалась на прослушивание в четверг. Ой, не знаю, что будет?! Но я в свои силы верю.
Наверное, даже чересчур. На четверг же купила билет на «Дон Жуана» в театре на Малой Бронной.
Ходила на фильм «Жестокий романс». Многое понравилось. Покорила меня Фрейндлих. Буду в Питере, обязательно схожу посмотреть на нее вживую на сцене. И, конечно, Рязанов, как всегда, на высоте!
На кухне бабушкина соседка по коммуналке игнорирует мое появление. На веселое приветствие: «С добрым утром, Александра Семенна!»- могильное молчание. Когда же я осмелилась произнести эту же фразу еще раз, ее голова медленно, аэродромным локатором стала разворачиваться в мою сторону. Вот она остановилась. Глаза на ее неподвижном лице выражали удивленное созерцание предмета, коим являлась я. Словно она увидела засветившегося, как резидент, таракана. Одна бровь вдруг взлетела вверх, но из чрева не раздалось ни звука…
Из коридора на кухню вплыла вторая соседка. Я ее видела впервые. Придерживая рукой полу грязно-розового, с воланом от плеча, мятого капота, она закурила. Поздоровавшись только со мной, спросила в лоб:
— Ты знаешь, что я выхожу замуж?
— Нет. Я же вчера приехала вечером.
— А, — на ее лице появилось слабое подобие улыбки, — моего будущего мужа ты знаешь. Его все знают.
Она поставила на огонь сковородку, разбила в него два яйца и, прикрыв от дыма сигареты правый глаз, выдала:
— Это Юрий Сенкевич!
Я в ответ ничего вразумительного сказать не могу. Новая соседка захихикала, отчего на длинной куриной шее вздулись жилы…
Напевая и помахивая сковородкой, она двинулась по коридору в свою комнату. Глаза Александры Семенны выражали ей вслед снисходительную брезгливость…»
20.06.85 год.
Из Москвы Эльмира возвращалась осунувшаяся и повзрослевшая. Ее никто не встречал. Она никому не сообщи о своем приезде. Сердце разрывалось от обиды, что опять все повторилось, как в прошлом году. А была такая уверенность в своих силах! И будто по щекам надавали… Горько, мучительно горько. На душе паскудная пустота, как не сером, замызгынно тусклом столовском подносе.
«Я не хочу никого видеть. Как бы попасть домой никем не замеченной. Почему они меня не приняли? Почему не увидели, что я талантлива? Или… Я, действительно, не талантлива?!» Слезы подступают к глазам. Эля не хочет, чтобы их кто-нибудь видел. И еще один год прошел. Теперь ей казалось, что после этой повторной неудачи, она обречена на существование без мечты.
«Только бы мама не заметила как мне тяжело! Она даже рада, что я теперь могу поступать в «серьезный» вуз…»
— Эльмирочка, поступай в наш университет, можно на филологический, тебе же по сердцу литература…
— Мам, я хочу быть актрисой.
— Упрямая же ты!
А Юре в Питере, и так одиноко в этой опять весенней Уфе…
«Здравствуй, милый Юркa!
…Сейчас мне захотелось сесть и писать о моей любви и больше ни о чем.
Только о Любви и больше ни о каких пустяках. Все остальное такая ерунда!.. Да? Да!!!»
«Здравствуй, Юра!
Приготовься, хочу написать тебе длинное, длинное письмо!
Сейчас только что была на почте и отправила тебе ботинки. Вполне возможно, что они будут маловаты. Если возьмутся в обувной мастерской их растянуть-хорошо. А нет, так продай, купим другие.
…Прошлась по Ленина. Кстати, тот дом напротив Детского мира очистили от штукатурки. Он стал красивым, из красного кирпича! Кирпич гладкий и умный, как старое, ушедшее с батюшкой Николаем время. Хочется потрогать рукой. Новые дома из какого-то на вид сырого кирпича, что создает впечатление временности, неряшливости в отношении к жизни… Ой, только бы не обули его в мрамор, как основания у всех остальных домов по этой центральной улице!
Добрела до фонтанов на набережной у «Пентагона». Сижу на скамейке в тени и пишу тебе письмо. На соседней скамейке сидят студенты, что-то решают: tg, ctg, касательные… Господи, как они могут этим заниматься, когда так подрываются птицы?! И, вообще, последнее время страшно тянет в лес, на реку… Но одной? С июня буду ездить на работу в пионерский лагерь.
…Пробежал маленький карапуз, весь в зеленом, с огромным красным мячом…»
Она каждый день перечитывает его письма. Они лежат в шкатулке на секретере… Там
