Книга Хозяйка над бесами - Мирра Слуцкая

Пеструшка перегнулась через чужой забор. Она с упоением поедала смородину.

— Прожорливая корова! — воскликнула Аглая, огляделась и сорвала себе веточку. Из дома донеслась чья-то брань. Аглая услышала женский визг, мужской бас и почему-то кошачий вой. Что-то задребезжало. В огород выбежала простоволосая женщина. "Да кому ты нужна, старая!"

— Пойдем, — шепнула Аглая Пеструшке. Они затрусили прочь. Свет долго боролся с темнотой, отдавая ей по пяди. Теперь же тьма начала прибывать. Она сгущалась под заборами, крышами домов, она завоевывала дворы и хлева. Аглая торопилась в глубину деревни. Там, между двумя развалившимися избами, стоял ее дом. При бабушке здесь толпились люди, очередь начиналась от калитки и до сеней. Огород радовал овощами, плодоносили яблони с вишнями. После бабушки все постепенно приходило в упадок. Сначала увяли цветы — бабушка не выдирала сорняки, отчего вьюнкам и лютикам было раздолье. Они не захватывали съедобные травы, в бабушкином огороде растения жили дружно. На сороковины засохли деревья. Осталась Аглая без сочных спелых яблок в августе. Хоть до плодоноски было еще далеко. Аглая боялась, что погибнет и Пеструшка. Та здравствовала.

Калитка покачивалась от ветра. Аглая завела Пеструшку в сарай. Тут же прибежала серая приблудная кошка. Она не оставалась на ночь, не спала в ногах. Она получала свою долю молочной пенки и растворялась в ночи. Аглая все хотела приручить кошку ловить мышей в избе. Мыши грызли бабушкин пергамент. Аглая могла простить мышиный помет под ковриком или мелкие дыры в стенах. Аглая даже раньше ставила для мышей блюдечко — с чем бог послал. Мыши впали в немилость после того, как сгрызли одну из тетрадей, в которую бабушка записывала секреты ворожбы.

Аглая нащупала коровье вымя. В такой темноте велик шанс надоить молока на пол. Кошка чуяла, что может поживиться, потому вертелась под ногами.

Тратить последний запас свечей на дойку не хотелось.

Пеструшка жалобно замычала. Она давала мало молока — и пол-бидона не набиралось. А ведь ходит молва, что ведьмы отбирают молоко у чужих коров. "Ну тогда ты на самом дела бык", — порой в сердцах говорила Аглая. Пеструшка обижалась.

Выйдя из сарая Аглая вздрогнула. Свет в окне не горел. Да и с чего ему гореть, — решила Аглая. Там никого не было. Казалось, что сам дом дышал на ладан. Аглая иногда слышала, как он хрипит и вздыхает. Ступени скрипели под ногами, с потолка сыпалась труха. Бабушке все чинили благодарные люди. Да ничего и не ломалось. Дом обветшал в одночасье. Рядом с бабушкой было покойно и легко. Аглая даже не замечала, что деревенские обходят их дом. А теперь… теперь тоска брала, хоть вешайся. Аглая опустилась на крыльцо. Там, за потертой дверью, никого не было. Бабушки нету, ее закопали на кладбище. Даже ведьмы умирают. Аглая зарыдала. Из сарая ей вторила Пеструшка.

Когда отовсюду запели петухи, в дом постучали. Аглая скатилась с топчана. Бабушка принимала от рассвета до заката. Аглая дошла до сеней и только там вспомнила, что бабушки уже нет в живых.

На пороге стояла Таня. Утро сияло за ее спиной. Таня оправила сарафан — зеленый, с красным окаемом по подолу. До чего красиво одеваются богатые!

— Я тебе яиц принесла с пирогом. Вчерашнего дня к Марфе жених приезжал из Озерска, привез снеди целые сани.

— А Марфа не прознает? Она же меня ненавидит.

Таня рассмеялась.

— Марфе не угодил чем-то. Она его подарки под корову сунула, мол, пусть на мягком поспит. У меня к тебе дело, — вдруг сказала Таня. Она огляделась. Как и всегда, ее встретил беспорядок. На печи валялся тулуп из овчины, под столом пылился горшок. Кочерга, с намотанной на ней красной лентой, подпирала стену. Таня провела пальцем по столешнице — крепкой, дубовой. Бабушка рассказывала, что привезла этот стол из города. Он остался от другой жизни, о которой бабушка никогда не упоминала. Таня все просила Аглаю прибраться — но Аглая не хотела. В избе все стояло, как при бабушке.

Сквозь ставни струился рассвет. Он окрашивал избу в рыжий.

— Аглаюшка, — начала Таня, — выручай Христа ради!

Аглая отломила кусок пирога.

— Ты помнишь, что случилось в прошлый раз? Когда я сварила тебе траву от женских болей?

Таня хихикнула. Она тогда словно опьянела, пела песни и танцевала. Хорошо, что Петр был в городе. Иначе бы точно приревновал. Лицо Тани посерьезнело.

— Тут другое. Деревенские говорят, дочку Мирона, Аньку, в лес утянуло. Ее и правда нигде нету, даже у Макария смотрели.

Макарий прославился тем, что однажды сходил с цыганкой на сеновал. Ее табор проездом шел по Черниговской губернии. В Ольменовку они не зашли почему-то, расположились в лесу. На Макария — местного холостяка — положила глаз одна из цыганок. Ни статью, ни лицом Макарий не вышел, а девка, даром что чужих кровей, была невероятно хороша. Макарий рассказал спьяну, что научила его цыганка тайному искусству, которое любую женщину счастливой сделает. С той поры многие вдовы и молодки ходили вокруг Макария. Только он оставался бобылем.

— Анька за водой уходила вечером. Мирон ждет — лучину нет, вторую нет. Вышел, нашел полные ведра. Аньки не нашел. А Мирон, он боится, что дети его все умрут. Ему давно нагадала цыганка, шутка ль.

— А с чего нечисть-то? — Аглая села на лавку. Под ней хранился сундук с бабушкиными тетрадями.

— Собака не лаяла. Жучка же шелудивая, ей лишь бы погавкать. Тишина была. Точно нечистая сила! А до этого, в Озерске пропала Маринка. Не было ее поутру, работа незаконченная на топчане лежала, — закончила Таня, — Мирон живет в Тяньково, следующее село нашим будет. Вот все за девками и бдят. Аглаюшка, останови эту нечисть. Мирона жалко, у него сын повесился недавно. Если и дочь пропадет, совсем ему худо придется. Помоги! Ты же ведунья, — Таня посмотрела на Аглаю, затем взгляд ее скользнул по стене, куда уже дотянулись солнечные лучи, — Мне пора! Петр на покос пошел, я должна ему обед отнести!

Если бы она не успела, Петр бы ее избил.

— Подожди, да разве Петр сам косит?

— Батраков проверяет! И Аглая… — Таня помялась, — люди из трех сел нанесли рублей. Хотят отдать тому, кто прекратит злочинства. Иначе к нам проверка приедет. А никто царской проверки не хочет. Ведь и оброк, и десятина. А мы богатые, как бы чего не вышло.

Таня выскочила из дома. Только пятки засверкали. Аглая полюбовалась ее сарафаном — зеленый всплеск, красный всплеск. Все-таки, до чего красиво Таня наряжается. Это Озерские мастерицы, они всю область обшивают.

После ухода