— Давайте не будем терять время, притворяясь, что нравимся друг другу.
Тоби кивнул:
— Что ж, прекрасно.
— И называйте меня Греем, — Грейсон указал гостю на стул, сам же уселся в кресло. — Все меня так называют, даже мои враги.
Тобиас улыбнулся и, сев на указанный стул, заметил:
— А Изабель называет вас иначе. Она зовет вас Долли.
Грейсон нахмурился и, окинув гостя ледяным взглядом, проговорил:
— Мне всегда было любопытно с вами познакомиться, сэр Тоби Олдридж.
— А мне — с вами, Грей.
— Интересная ситуация… — проворчал Грей, откинувшись на спинку кресла. — Сомневаюсь, сэр Тоби, что вам приятна наша встреча. Ведь в декабре прошлого года от вас ускользнула необыкновенно красивая женщина. Я мог бы назвать вас идиотом, однако должен поблагодарить вас за ваш идиотизм. Ваша ошибка стала моей удачей.
— Ваша удача в том, что я держал язык за зубами, — возразил Тобиас.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга.
— Да, конечно, — ответил наконец Грей. — Я это признаю. Но как раз в тот момент, когда я решил забыть о своем презрении к человеку, вполне заслуживающему презрения, в тот самый момент… — Грей внезапно поднялся с кресла и подошел к окну, — этот презренный осел умудрился соблазнить мою малышку сестру.
— Вы можете презирать меня сколько пожелаете, — с невозмутимым видом ответил Тоби, — но в этой комнате сейчас находится только один соблазнитель. Вы, Грей, — тот самый негодяй, который сбежал с моей невестой. Я же явился сюда, чтобы по всем правилам просить руки Изабель. Явился, как честный человек. И неужели вы всерьез рассчитываете на то, что я буду молить вас о сомнительной чести стать вашим родственником, братом, так сказать?
Грей отвернулся от окна.
— У меня уже есть брат. Еще один мне не нужен.
— Ну… тогда невольно задаешься вопросом: зачем вы вывели вашу сестру в свет? Согласитесь, трудно было бы выдать Изабель замуж и не обзавестись зятем. — Тоби провел ладонью по волосам. — В этом доме могут предложить человеку выпить?
— Желаете выпить? Еще до полудня? — Грей подошел к буфету и вытащил пробку из бутылки. — Что ж, это еще одно очко в вашу пользу. — Грей протянул Тоби рюмку с бренди и налил себе. — В газетах очень много о вас написано…
— И о вас — тоже, — сказал Тоби. Последние несколько недель газетчики на все лады восхваляли национального героя, недавно произведенного в рыцари. — Но я знаю, какова цена тому, что пишут газеты. Да, вы настоящий герой, Грей. Скажите, когда вы сражались с огнем, штормом, акулами и контрабандистами ради спасения беспомощных котят и невинных школьниц, кажется, на вас в это время напал двухголовый морской змей? Это ему вы свернули шею? Или у него было три головы?
— Четыре, — с усмешкой ответил Грей. — Но может быть, перейдем к делу? Могу я предположить, что вам известно, каким образом я поправил финансовое положение семьи и собрал богатое приданое для сестры, которое вы, вальсируя, за один вечер прибрали к рукам?
— Пиратством, насколько я понимаю. Вполне законным пиратством, то есть каперством.
— Вот именно, вполне законным. А теперь я — респектабельный владелец торговой корабельной компании. Но для того, чтобы добиться того, что я имею сейчас, мне не один год приходилось обманывать, красть и проливать кровь. Поверьте, я не сторонник насилия, однако могу прибегнуть к нему в случае необходимости. Да, я топил корабли и проливал кровь, но лишь для того, чтобы обеспечить своих близких, брата и сестру. Конечно, мы с ней не родные, а сводные брат и сестра, но это не имеет значения, потому что Грейсоны — одна семья. — Грей осушил рюмку с бренди и со стуком поставил ее на стол. Затем скрестил на груди руки и пристально посмотрел на Тоби. — Семья для меня — все. И если вы обидите мою сестру, то я убью вас. Причем сделаю вашу смерть долгой и мучительной.
Тоби не сомневался, что Грей сдержит слово, даже если ему самому придется после этого отправиться на виселицу, а затем — прямиком в ад.
— К счастью для вашей шеи, Грей, я не собираюсь обижать Изабель, — ответил Тобиас. — Я действительно намерен на ней жениться.
Грей покачал головой:
— В лучшем случае вы можете считать себя помолвленным с ней. Но помолвки, случается, расторгают.
О нет, Грейсон этого не сделает! Будь он, Тоби, проклят, если позволит этому человеку расстроить его вторую помолвку!
— Послушайте, что сделано, то сделано. Вы хотели устроить сцену на балу у Кендаллов, и вы получили то, чего желали. Теперь я и ваша сестра публично объявили о том, что мы намерены вступить в брак. Расторгнуть эту помолвку уже нельзя, не запятнав репутации вашей сестры. Я уж не говорю о крушении ее надежд.
Грей пристально смотрел на гостя. Наконец спросил:
— Вы уверены в том, что брак с моей сестрой — это именно то, чего вы хотите? Ведь холостяцкая жизнь вам по душе, не так ли? Может, вас больше привлекают долгие и приятные каникулы на континенте? Тысяча фунтов — такая сумма вас устроила бы?
Тоби в изумлении уставился на Грея:
— Вы пытаетесь меня подкупить? Подкупить пригоршней золотых и парижскими прелестницами! Побойтесь Бога, сэр, у меня ведь обширное поместье в графстве Суррей и годовой доход шесть тысяч фунтов. Ваше «предложение» унизительно для нас обоих. Скажите, ваша сестра знает, как дешево вы цените ее счастье?
— За счастье Бел я готов заплатить любую цену, — заявил Грей.
— Я тоже, — ответил Тоби с улыбкой. Откинувшись на спинку стула, он продолжал: — Но мне почему-то кажется, что ваша сестра сейчас не так уж счастлива. Ведь если бы она была счастлива под вашей опекой, то зачем бы ей понадобилось выходить замуж за первого же мужчину, обратившего на нее внимание? Уверен, что вчера на балу она была очень несчастна. До тех пор, пока я не заставил ее улыбнуться. Я знаю, как сделать женщину счастливой.
— Неужели? — Грей криво усмехнулся. — Боюсь, что моя жена с вами не согласится.
О, этот был удар ниже пояса. Чрезвычайно неприятный удар. Рана, которую нанесла ему София, все еще не затянулась и часто давала о себе знать по ночам, она наводила на бесконечные раздумья, причем выводы всегда были неутешительными. Действительно, почему же София бросила его, почему сбежала к этому субъекту? А сейчас она даже не вышла, чтобы поздороваться с ним, то есть отказалась принять его в своем доме.
— Бел не похожа на других юных леди, — продолжал между тем Грей.
— Да, я это заметил, — кивнул сэр Тобиас. Ему тут же вспомнился их поцелуй на террасе — этот поцелуй до сих пор будоражил его кровь.
— Я не это имел в виду, — ответил Грей, словно читая его мысли. — Бел росла в уединении, но она видела горе и несчастья, какие не пристало видеть леди. Наш отец спился, а мать ее сошла с ума, в то время как…
