никогда и ни при каких обстоятельствах.
Алена расправила плечи, взглянула на сигарету и бескомпромиссно стряхнула на кухонный пол изрядно наросший к этому времени столбик пепла.
— А ты еще сплюнь туда же, — посоветовал я. — Не скромничай…
— Ну, прости, — сестра вхолостую потрясла сигаретой над хрусталем и в сердцах затянулась. — Боже, какая дрянь!
— Выходит, я неверно домыслил твою экспозицию, — великодушно признал я. — Начнем сначала. Итак, ты лежишь на массажном столе, вся в масле и лепестках роз. Босоногая брюнетка в черной тунике направляется к тебе, игриво касается твоих волос, подступает к столу, чтобы запрыгнуть на твою гостеприимную спину… И? Промахивается?
— Трепло! — Алена заржала. — Разумеется, я немедленно прикрыла эту лавочку. Отказалась продолжать сеанс.
— Ах вон что! Остановила мгновение… Да, такого финала я не предвидел. А что твои девицы? Чем ты объяснила свой отказ?
— А я еще и объяснять что-то должна? — сестрица энергично пожала плечами и замерла с гневно перекошенной физиономией. — Зараза! Опять этот дебильный лифчик выеживается! Чтобы я еще когда-нибудь… Все! В топку его!
Она решительно затушила сигарету, свернув ей шею о девственное донышко розетки, и, нашептывая под нос безобразные ругательства, принялась расстегивать блузку. Как только под распахнутым воротом сверкнул изумрудами золотой крестик, оставленный Алене ее матерью, я возвел очи к утыканному светильниками потолку и, присмотревшись, нашел их достойными пристального изучения.
— Выставила всех из кабинета, и все тут, — продолжила рассказ Алена, шелестя и потрескивая своей упаковкой. — Им-то что: люди привычные, они и не пикнули. Велела не показываться, пока сама не выйду. Хотела в душе сполоснуться, да как-то перехотела… Сука, какой же мудак рукожопый это убожество соорудил… Отерлась кое-как, оделась, а выйти духу не хватает… Вот как я сейчас уйду? Эдик проводит до машины, усадит, заставит пристегнуться, спросит: куда? И что я отвечу? А куда мне? Она-то здесь… Шею себе не сверни, исусик! Можешь не париться уже: самое страшное позади…
Я опустил глаза. Алена вежливо придерживала потревоженную спереди блузку, драпируя расчехленную грудь, и протягивала мне свой бюстгальтер. Сливочного цвета и по виду не дешевый. Подарки такого рода когда-то доставляли удовольствие Кристине, так что со временем у меня выковался кое-какой опыт в этой области.
— Держи, — буркнула сестренка. — Уродство! Избавься от него срочно! Есть же здесь какая-нибудь помойка, я не знаю… поганое ведро, выгребная яма…
Пока я избавлялся от уродства, спуская его в выгребную яму с цветным дисплеем и сенсорной крышкой, расположенную в дальнем углу кухни, Алена привела себя в порядок и вновь вернулась к своему повествованию, как всегда застревая на дорогих ее сердцу деталях, часть которых следовало еще и повторить, если слушатель, по ее мнению, недостаточно «проникся».
В несколько усеченном изложении, концовка представлялась такой. Алена, в растрепанных чувствах, металась по опустевшему помещению и грызла ногти, пытаясь сообразить, что ей теперь делать. Больше всего хотелось выйти за дверь, взять за руку местное воплощение голливудской знаменитости и отправиться с ним куда глаза глядят. Ну, или хотя бы уединиться на пару слов где-нибудь подальше от Эдика. С другой стороны, такой поступок казался совершенно немыслимым. Воплощение могло заартачиться: Алену оно видит впервые в жизни и не факт, что хорошо к ней относится. Да, искорка между ними проскочила, очень на то похоже, но уж не померещилось ли это все Алене? Не внушила ли она сама себе несбыточную надежду? Такое с ней случалось и раньше… Тогда преждевременный контакт может все испортить, если, конечно, ее планом «Б» не является захват заложника…
Алена мялась на пороге, без нужды оправляла одежду и кусала губы, силясь принять решение. Если бы речь шла о простом увлечении, ей бы ничего не стоило — выйти, подкатить к предмету, пофлиртовать и посмотреть, как оно склеится. А то и вовсе отложить до следующего раза. Но сегодняшняя встреча произвела на Алену колоссальное впечатление. Девушка, которую она видела от силы минуту, уже казалась ей самым важным событием последних лет, а может, и того круче. Нет, Алена не дура и не соплячка, но в том-то и фишка: уж если ее, циничную стерву, охватил мандраж от ощущения совершающейся здесь и сейчас судьбы, значит, либо все так и есть, все очень серьезно, либо она перенюхала здешних благовоний. Которое из двух? Уйти, не попытавшись ответить на этот вопрос, Алена не смела, а предпринять попытку — трусила. Причем Алену одновременно страшили обе возможности: боязно было убедиться в том, что судьба приперла ее к стенке, подослав человека, который может стать для нее величайшей драгоценностью и, как следствие, величайшим головняком ее жизни, но еще больше она боялась разочароваться в этом предположении… Так! Теперь еще и одна из свечек на столике зашипела вдруг и погасла, крайняя слева. Может, это знак? Но какой? Боженька, не до знамений сейчас, лучше пальцем покажи…
И в это самое мгновение в комнату вошла — она. Вайнона. По-прежнему босиком, но уже не в парео, а в потертых спортивных шмотках: штаны да майка. Вошла без стука. Вошла не спросясь — невзирая на четкий Аленин наказ оставить ее в одиночестве. Затворила за собой дверь и, сделав два шага, остановилась так близко от Алены, будто и понятия не имела о такой штуке, как личное пространство. Или же, напротив, имела понятие о чем-то гораздо более насущном. Заложила руки за спину и посмотрела Алене в глаза: открыто и без затей. Вот прямо так и читалось в ее взгляде: дай-ка я тебя рассмотрю получше, синеглазка, а ты — меня, если пожелаешь. Она, чертовка, еще и на цыпочки привстала, чтобы оказаться вровень со своей визави. Нормально, да? И еще она улыбалась. Совсем чуть-чуть: не Алене даже, а собственным мыслям.
Разительное сходство девушки с ее заокеанским эталоном никуда не исчезло. Однако теперь, на расстоянии поцелуя, стало очевидно, что не одна только прихоть природы сближала ее со знаменательным для Алены обликом… Ну да! Реснички-то у нас, чай, неспроста так распушены, правда, малышка? А бровки мы, значит, вверх расчесываем? Ну, допустим… И тени вон как положены — совсем как у Лидии в том фильме, один в один… Так, а на губках у нас что? Алене неведомо, сколько длилось это противостояние. Возможно, всего миг, возможно, гораздо дольше. И тут девчонка заговорила. И правильно сделала, потому как у
