душистое кадило,
Поля – заиндевелый храм.
Святая Мати через силу
Идет к Исусу по горам.
Глаза – лазоревые реки,
Уста – расцветшие холмы.
Нетленны в русском человеке
Отцов и прадедов псалмы.
Мечта – несказанное Слово,
Душа – нечитанный Псалтырь.
Шумит под колоколом новым
В снегах таежная Сибирь.
Со всех сторон на Русь святую
Бросают петли, но вовек
От Бога в сторону другую
Не мыслил русский человек.
Ни войны, выдумки царевы,
Ни кровь, ни козни тяжких смут, —
В душе народной Божье Слово
И волю Божью не убьют.
[1917]
Сергей Есенин
Сказка это, чудо ль,
Или это – бред:
Отзвенела удаль
Разудалых лет.
Песня отзвенела
Над родной землей.
Что же ты наделал,
Синеглазый мой?
Отшумело поле,
Пролилась река,
Русское раздолье,
Русская тоска.
Ты играл снегами,
Ты и тут и там
Синими глазами
Улыбался нам.
Кто тебя, кудрявый,
Поманил, позвал?
Пир земной со славой
Ты отпировал.
Было это, нет ли,
Сам не знаю я.
Задушила петля
В роще соловья.
До беды жалею,
Что далеко был
И петлю на шее
Не перекусил!
Кликну, кликну с горя,
А тебя уж нет.
В черном коленкоре
На столе портрет.
Дождичек весенний
Окропил наш сад.
Песенник Есенин,
Синеглазый брат,
Вековая просинь,
Наша сторона…
Если Пушкин – осень,
Ты у нас – весна!
В мыслях потемнело,
Сердце бьет бедой.
Что же ты наделал,
Раскудрявый мой?!
1926
Стальной соловей
Заря взошла, не вспомнив обо мне, —
Должно быть, я не нужен никому.
Стихи мои о красной стороне —
Костры мои – задохнутся в дыму.
Дулейка милая, кому сейчас
Нужна твоя подонная тоска?
Задушит нас, задушит скоро нас
В полях ржаных железная рука.
Ты скоро перестанешь петь и звать,
А я уйду от пастбищ и от нив.
Стальные соловьи идут встречать
Стальной зари чудовищный разлив.
И все грустней и заунывней звук,
И я хриплю, и часто не пою,
Как будто бы мильон железных рук
Вцепились в глотку певчую мою!
Но грусть моя – безвременная грусть:
Конец пришел, и в поле голубом
Я скоро тож, березовая Русь,
Зальюсь стальным веселым соловьем!
1922
Страда
Рожь густая недожата,
Осыпается зерно.
Глянешь в небо, через хаты,
Небо в землю влюблено.
Зной палит. В крови ладони.
Рожь, как камень, под серпом.
Руки жнут, а сердце стонет,
Сердце сохнет об одном.
Думы, думы, тяжко с вами,
Серп не держится в руках.
Мил лежит под образами,
Точно колос на полях.
Рожь густая, – не одюжишь
Ни косою, ни серпом.
И поплачешь, и потужишь
Над несвязанным снопом.
1914
«Строительству не видно берегов…»
Строительству не видно берегов.
На улицах – за рвом глубокий ров.
Кирка, лопата, лом, рабочий крик.
Дымит котел, воняет грузовик.
К Арбату ближе – пестрая толпа
Разглядывает кости, черепа.
Осколки древних, глиняных посуд.
Рабочие кричат: «Чего вам надо тут?»
Спускают трубы. И гудит толпа,
Топча безмолвствующие черепа.
1931
Тятька
Тятька вернется на зорьке,
Весело будет в избе.
Будет с усмешкою горькой
Он говорить о себе.
Выставит ногу, обрубок,
Жаркому дню напоказ.
В хате березовой любо
Слушать диковинный сказ.
Будет охотно дивиться
Жутким рассказам народ.
Только жены белолицей
Грусти никто не поймет!
1916
Урожай
Рожь шумит высоким лесом,
Нынче весело полям.
Солнце красное воскресло,
И идет, и светит вам.
Утро синью напоило
Наш ржаной медовый край.
– Выходи, ржаная сила,
Жать богатый урожай!
Синь – косой раздайся шире,
Сытой грудью развернись.
Мы не даром в этом мире
Спелой рожью поднялись.
Не поймать седому долу
Песню красную в полон.
Нива колосом тяжелым
Бьет косцу земной поклон.
Завтра рожь под дружным взмахом
Ляжет в длинные ряды,
И придется сытым птахам
На ночлег лететь в скирды.
Рожь вскипела, зазвонила,
Взволновала сытый край.
– Выходи, ржаная сила,
Жать богатый урожай!
1918
Элегия
Ив. Касаткину
Скоро, скоро в дальнюю дорогу
Я отправлюсь, радостями жив,
От работы поустав немного,
Ничего с собой не захватив.
Но пока я не покинул края,
Где я прожил тридцать девять лет,
Стойко буду, сторона родная,
О житейский обжигаться бред.
Полюбуюсь на твои равнины,
На разливы полноводных рек.
Все мы в жизни рубимся, как льдины,
И недолог наш рабочий век.
Оттого и хочется до боли
Наворочать кучу всяких дел,
Распахать тоскующее поле,
Чтобы колос веселей звенел.
Сколько дум навеяно холмами
И
