аромат цветов, чуть сладковатый со слабыми нотками горечи.
— Доброе утро, Эйрин.
Девушка вздрогнула от ненавистного голоса.
— Любуешься садом? — спросил Эсмонд, игнорируя ее молчание.
— Любоваться нечем! Цветы, деревья, фонтан — все это есть и у нас дома.
— Теперь это твой дом. Тем более, я не заметил такого уж великолепия в графстве. Оно в упадке. Потребуется много золота и сил, чтобы вернуть ему былое великолепие и восстановить сад. — раздраженно, с долей яда процедил Король.
— Знаю! Не надо каждую секунду об этом говорить.
— Говорить что? Я лишь привел примеры.
— Говорить, что я нищая. Я и сама знаю. Или, — она усмехнулась — Вам доставляет огромную радость все время высказывать это, показывая свое превосходство?
— Ты не права.
— Да? Тогда смените тон, сир!
Король вздрогнул от неожиданности. Потом криво усмехнулся.
Эйрин еле сдержалась, чтобы вновь не кинуться на него с кулаками, но, скрипнув зубами, отвернулась, чтобы не накалять обстановку.
— Мне скучно здесь… — сказала она, словно выдавила из себя большую тайну.
— Хорошо, Эйрин, я постараюсь уделять тебе больше внимания.
— Я не об этом. У себя дома я занималась…
— Повторяю еще раз! Забудь. Тебе нужно чем — то занять себя. Что ж, я услышал твою просьбу, прошу следовать за мной.
Девушка еле поспевала за Королем.
Они миновали парадный вход, холл и очутились в большом зале.
— Вот.
— Что вот?
— Здесь будет проходить пиршество после нашего бракосочетания. Предлагаю тебе поучаствовать в этом процессе.
— А если Вам не понравится?
— Мне как — то все равно из какой тарелки я буду есть: из синей или белой. Какие цветы будут украшать зал. Я полностью полагаюсь на твой утонченный вкус. Скоро прибудет швея, чтобы сшить подвенечный наряд. А пока — развлекайся, дорогая и не стесняй себя в средствах. Надо сделать всё, чтобы наш народ надолго запомнил это торжество!
У Эйрин загорелись глаза при столь неожиданном заявлении, она в уме начала планировать, как будут расставлены столы, какими будут скатерти. Король, глядя на невесту, не верил своим глазам, ведь она впервые предстала перед ним такой живой. Эйрин словно летала по замку, можно даже сказать порхала, трудилась как пчелка вместе со слугами, оформляя зал, декорируя его тканью и цветами.
Вскоре пришла портниха, о которой говорил Эсмонд, показывая эскизы подвенечных платьев.
Эйрин понравилось одно — цвета топлёного молока. Такое нежное и утонченное, со шлейфом. Его декольте было неглубоким, можно сказать невинным, с кружевными краями и ручной вышивкой. Тончайший шелк так и льнул к телу. Платье казалось невесомым.
— Прошу Вас, графиня, не вертитесь пожалуйста, иначе я могу уколоть Вас булавками!
Но девушка будто не слышала швею, она старалась рассмотреть наряд со всех сторон, хотела покружиться. Исполнилась самая заветная ее мечта… правда омрачало эту радость только одно — жених.
Вовсе не таким она представляла будущего мужа, не о таком мечтала и вздыхала по ночам, как только ей исполнилось семнадцать.
Они не встретились случайно, не познакомились в опере или на приеме. Он не приглашал ее на танец, а после в парке не крал поцелуя, не бросал тайные улыбки… в конце концов не соревновался с другими претендентами на ее руку.
Это не ее выбор.
Но это ее жених, которого навязали, которого надо терпеть, под которого надо подстраиваться, учиться стойко сносить его приказы, ублажать… и, что самое страшное — подчиняться в постели.
Девушку мучили два вопроса: Как пройдет брачная ночь? и Что после этого последует?
Сейчас она чувствовала себя свободной. Но после…
— Графиня, Вы можете снять наряд.
Девушка так сильно ушла в свои мысли, что до нее не сразу дошли слова портнихи.
— Вы будете самой красивой невестой во всем Экриссе. Королю очень повезло. Вы, как неограненный алмаз!
Такие прекрасные слова больно, словно ножи втыкались в сердце девушки. Внезапно, с каким — то отчаянием она хотела возразить, опровергнуть их. Скрыться в своем коконе и не высовываться оттуда до конца своей жизни. Вслух она сказала совсем другое. Слова благодарности, которых ждала добрая женщина. Слова, достойные будущей Королевы.
Приготовления к торжеству занимали практически все время. Теперь скучать и грустить было совершенно некогда.
Она гоняла слуг, кухарок, рабочих. Все драили, скоблили вычищали и начищали все, вплоть до серебряных приборов.
Зал приобрел величественный вид.
Король наблюдал за ней, когда она этого не замечала. Он словно стал тенью, улавливая веселое настроение невесты и радуясь ее смеху. Преобразился не только зал, но и весь замок. Слуги расшаркивались перед ней, стараясь угодить.
— Госпожа графиня, — обратилась к девушке экономка — посмотрите пожалуйста этот сервиз.
Эйрин осторожно достала красивую тарелку, расписанную мелкими голубыми цветочками.
— Какая красота! Думаю, он будет превосходно смотреться на столе. А что насчет фужеров?
— Обычно на приемах мы ставим кубки. Они столь же изящны и дороги, однако в отличии от фужеров, не бьются.
— Превосходно.
— Значит решено, кубки? У нас их несколько видов — сейчас принесу.
— Ни в коем случае. На стол поставим фужеры, они подойдут лучше. Кубки это прошлый век.
— Но графиня, будет жалко, если несколько фужеров разобьются! Они ужасно дорогие, верлимский хрусталь!
— Это не имеет значения.
— Сир не обрадуется этому. Тем более, этот сервиз принадлежал матушке нашего Короля. Будь сейчас Королева Руминна жива, она бы ни за что не разрешила такого расточительства.
— Это не Ваше дело! — твёрдо ответила Эйрин. — Его Величество предоставил право выбора мне! Значит, мне одной решать, что будет лучше, а что нет.
— Король будет в ярости. Потом не говорите, что я Вас не предупреждала.
— Отныне это не Ваши заботы, а с Королем я разберусь сама.
Эсмонд постарался выйти незамеченным. Ему очень нравилась нынешняя Эйрин, со своей точкой зрения и маленьким бунтарством.
— Эйрин, дорогая, как продвигаются твои дела?
— Превосходно, правда у нас возникли некоторые споры по поводу посуды.
— И что за споры?
Король решил подыграть невесте, чтобы впредь слуги слушались не только его, но и будущую Королеву Экрисса.
— Вот. Миссис Адерон утверждает, что лучше поставить на стол кубки вместо дорогих фужеров и еще, что я очень расточительна.
Эйрин так смешно сложила губки… Она надулась, словно маленький ребенок, требуя заветную игрушку.
Королю потребовалась вся сила воли, чтобы не накинуться на неё немедленно. Перед глазами нага возникла чёткая картина: он задирает пышную белую юбку невесты и валит девушку на стол.
— Нана! Эйрин права! Определенно надо поставить фужеры. О деньгах не может быть и речи, я разрешил своей невесте не ограничивать расходы. Пусть не думает, будто я жадный.
Вот так
