Чудеса.
Лис резко ускорился, проверяя ногу, и едва не споткнулся о смешного зверька, испуганно ощетинившегося длинными колючками. Свернувшись на тропке в клубок, тот доверчивыми глазами смотрел на человека, фыркая и забавно водя по сторонам черным опухшим носом.
– Кто ж это тебя так? – озабоченно спросил Лис и осторожно прикоснулся к блестящей пуговке. – Болит?
Зверек обиженно заворчал и потерся колючками об руку. Достав из кармана баночку с чудодейственным зельем, Лис подцепил пальцем маленький комочек и аккуратно мазнул по носу. Не себя – зверька. Несколько секунд, и опухоли как не бывало. Сказка!
– Ну живи, друг! – ласково попрощался он с лесным обитателем и двинулся дальше.
– Фр-р! – понеслось в спину благодарное урчание.
Светало. Вместе с первыми лучами солнца пришла ясность в мыслях. Восторг улегся, уступив место обыденным заботам. Сказка – она, конечно, штука хорошая (кто в детстве не мечтал попасть в нее?!), но не стоило забывать о крыше над головой и хлебе насущном.
Тропка, коварно вильнув неприметным поворотом, вынырнула из густого орешника на небольшую лужайку. Три мужика, лежавшие на траве вокруг домотканой скатерки, щедро заваленной нехитрой, но очень даже вкусно пахнущей снедью, шустро вскочили на ноги.
– Фтой, мил-феловек… – торопливо дожевывая застрявший в горле кусок, невнятно пробурчал бородатый дозорный. – Куда путь держишь и отколь? – сытно рыгнув, уже нормальным голосом закончил он.
– Куда глаза глядят, – честно признался Лис.
А что еще оставалось?
– Ты это брось! – недружелюбно посоветовал дозорный и, не спуская настороженных глаз с путника, подхватил с земли узловатую дубинку. – Грамотку предъяви подорожную.
Востролицый мужичок, чем-то напоминающий хорька, приподнявшись на цыпочки, что-то зашептал на ухо громиле, испуганно косясь на Лиса.
– Думаешь? – с сомнением протянул бородач и неуверенно попросил путника: – Плечо покажи.
– Чего показать? – удивился Антон.
– Куртку сними и покажи плечо, – напряженным голосом потребовал громила, перехватывая дубинку двумя руками.
Лис молча подчинился. Лица дозорных разгладились.
– Одежа такая же… – передразнил бородач хорька и замахнулся на него рукой. – Как дам щас промеж ушей!
Востролицего словно ветром сдуло.
– Ты, друг, не серчай на нас, – миролюбиво сказал громила. – Служба у нас подневольная… Раз грамотки нема, велено тебя доставить в гарнизон. Стражники сами разберутся: лазутчик ты вражий, аль раб беглый.
Антон едва сдержал потрясенный возглас – в рабы ему не хотелось. Как, впрочем, и в лазутчики. Лениво понукаемый местным дозором, он пересек чистенькую деревеньку, с любопытством оглядываясь по сторонам, и остановился перед внушительными воротами, по бокам увенчанными сторожевыми башенками. На робкий деликатный стук из неприметной калитки вывалился красномордый страж с тяжелой серебряной цепью поверх куртки из толстой кожи.
– Чего надо? – высокомерно процедил он, почесывая необъятное брюхо.
– Лазутчика спымали, господин Ал-Шот, – угодливо доложил хорек, выскочив из-за спины старшего.
Звонкая затрещина от бородача вернула его на место.
– Лазутчика? – недобро прищурился стражник и, не оборачиваясь, гаркнул: – Шой Та!
– Чего орешь как запотевший? – Еще одна туша появилась в проеме, сонными глазами щурясь на терпеливо ждущих мужиков.
– Потерпевший, – поправил его первый стражник.
– А? – недоуменно вылупился Шой Та.
– Капитан Вовка говорил: как потерпевший, – как малому ребенку разъяснил Ал-Шот.
– А-а… – уважительно протянул напарник и глубокомысленно добавил: – Ну если капитан.
Подтянув за куцую бороденку хорька, он дохнул перегаром на массивный золотой перстень, от чего блестящая поверхность враз помутнела, и круговыми движениями принялся втирать кулак в рыжую волосяную растительность. Небрежно оттолкнув облегченно всхлипнувший полировальный инструмент, стражник с минуту полюбовался собственным волосатым пальцем, на коем красовалась печатка, и флегматично осведомился:
– Обыскали?
На Антона подчеркнуто не обращали внимания, словно речь шла не о нем.
– Никак нет, господин капрал, – заискивающе улыбнулся громила.
– Мужичье лапотное, – презрительно сплюнул сквозь зубы Ал-Шот и любовно поправил цепь на груди. – Обыскать! – рявкнул он на оторопевших дозорных.
Через минуту на свет были извлечены: носовой платок, распечатанная пачка презервативов, складной перочинный нож швейцарского производства и горсть серебряной мелочи с парочкой медяков. Баночка с мазью, покоившаяся во внутреннем кармане, благополучно миновала досмотр.
– Хороша! – восторженно цокнул языком стражник, разглядывая цветную упаковку с полуобнаженной красоткой, и с неподдельным уважением поинтересовался: – Невеста?
Лис хмыкнул и неопределенно пожал плечами. Как хочешь, так и понимай.
– Не смеши мои лапти! – брезгливо выпятил нижнюю губу Шой Та. – Откуда у этого доходяги такая… – Он замялся, подбирая нужное слово, и, огорченно махнув рукой, закончил: – Такой графа подавай или князя, не меньше.
– Валенки, – вновь поправил его Ал-Шот.
– Зачем ей валенки? – изумился Шой Та.
– Да не ей! – взъярился стражник на непонятливого товарища. – Ты сказал: «Не смеши мои лапти…» А лапти не смеются.
– Ты уверен? – подозрительно прищурился Шой Та.
– Ну да… – неуверенно почесал в затылке напарник. – По крайней мере, я этого не видел.
– А как валенки смеются, ты, значит, видел? – продолжал допытываться кривоносый стражник.
– Раз капитан Вовка сказал, что смеются, значит – смеются! – отрезал Ал-Шот, для внушительности хлопнув кулаком по ладони.
Шой Та моментально заткнулся – авторитет неведомого капитана, судя по всему, сомнениям не подлежал.
– Можно подумать, ты их видел – валенки, – недовольно пробурчал под нос стражник.
Между тем досмотр продолжался. Покрутив в руке перочинный нож, Ал-Шот хмыкнул и убрал его в карман, не обращая внимания на возмущенные протесты товарища. Когда очередь дошла до мелочи, в сонном взгляде блеснул огонек интереса:
– Лохов разводить умеешь? – С затаенным ожиданием хрипло выдавил из себя стражник, разглядывая на свет двадцатикопеечную монету.
Лис отрицательно качнул головой – нет, не умеет.
– Жаль, – разочарованно вздохнул страж и положил свою лапу на плечо пленника. – Ну пошли, коли так… Пусть у господина десятника голова болит, что с тобой делать.
Калитка протяжно скрипнула, открываясь, натужно охнула, пропустила гарнизонные туши и облегченно захлопнулась, оставив по ту сторону ограды обескураженных мужиков.
