громко возмутилась:
— Это мой чемодан! — вскричала она.
— Течение отнесет его к берегу, — сказала спокойно Знающая и, приглядевшись, добавила: — Если, конечно, он не пойдет ко дну…
У девицы перекосило лицо. А пилот меж тем уже швырнул в воду следующую жертву… то есть следующий чемодан. Так наши вещи – чемоданы, пузатые сумки, свертки – все оказались за бортом: некоторые медленно поплыли к берегу, некоторые зависли на месте, а некоторые утонули сразу.
Юницы какое-то время завороженно смотрели, как плюхаются в воду их богатства, заготовленные родичами во благо удачного Отбора да бережно упакованные, а потом кинулись к берегу и вошли в воду. Побежала и я – моя сумка уж точно утонет. Плаваю я хорошо, но воды аэлского океана не такие, как воды прочих океанов, в которых мне доводилось купаться, поэтому, потеряв опору, я тотчас начала тонуть. Кто-то схватил меня за волосы и поднял.
— Ты что, тонешь? — возмутилась Рия и сама начала тонуть.
Другие девушки не обратили на нас внимания – их интересовали только свои вещи. Мы с Рией кое-как умудрились нащупать ногами дно и, когда опасность миновала, с тоской посмотрели вдаль, на скопление сумок и чемоданов, еще держащихся на поверхности воды.
— Не понимаю, — прохрипела Рия, — вода совсем не держит тело…
— Кажется, мы останемся без вещей, — констатировала я.
Одна за другой юницы выходили на берег, волоча за собой сумки да чемоданы; мокрые, сердитые, бранящиеся, они выглядели весьма не романтично, и меня вдруг пробило на смех.
— Да, очень весело, — мрачно протянула моя новая смуглая приятельница, — я с собой, между прочим, свои лучшие наряды с выступлений привезла. Что с ними станет после купания – представить страшно.
Мимо прошла Гелли; девушка работала за двоих – и свои вещи выловила, и вещи Агни.
— Гелли, я не могу плыть, не могла бы ты…
Она взглянула на меня, как ударила, и отрезала:
— Это Отбор, так что не жди никакой помощи!
— Хорошо, — сказала я. — Но и ты тогда не жди от меня помощи.
— А я в твоей помощи и не нуждаюсь, младшая!
— Кто это? — спросила Рия, когда она отошла.
— Кузина моя.
Лицо индианки вытянулось.
— То есть ты…
— Полукровка, как говорят здесь.
— А я думала, ты вся наша…
— Только на пятьдесят процентов, — хмыкнула я и снова с тоской поглядела туда, где утонула моя сумка.
Лезть на глубину мы с Рией так и не решились, поэтому пришлось просить других помочь. Не знаю, совпадение ли это или нет, но все блондинки нам отказали, причем в весьма неприятной форме – мол, как вы, чужачки чернявые, вообще смеете заговаривать с нами? Услышав нас, подошла высокая и широкоплечая девушка с ежиком темных волос; лицо у нее было приятное, хоть и немного грубоватое, а серые глаза напоминали цветом грозовое небо.
Я сразу почувствовала в ней силу – и обычную физическую, и, может, ту самую, которая кроется в генах красноволосых лирианцев. Эта девушка не способна на психокинез, но, если мне верно докладывает интуиция, она, возможно, способна становиться неуязвимой – абсолютно неуязвимой – на час, два. Это особое состояние; не просветление, к которому сотни лет идут психокинетики, а некий древний механизм защиты, боевой режим, над загадкой которого до сих пор бьются ученые.
— Вам помочь, девочки? — спросила она.
— Да, пожалуйста, — ответила я.
Девушка зашла в воду и вскоре исчезла в ней; мы с Рией устали щуриться, выглядывая ее. Вот, наконец, появилась над голубыми водами голова девушки. Пара мощных гребков – и незнакомка уже совсем рядом; за одно ныряние она потащила сразу две сумки, мою и Рии.
— У меня еще чемодан, — напомнила индианка, и наша мощная спасительница, кивнув, вернулась в пучину океанскую, откуда скоро вернулась с чемоданом.
— Спасибо огромное, вы просто спасли нас, — поблагодарила я.
— Мне не сложно, — улыбнулась темноволосая, и я почувствовала, как она обрадовалась. Кажется, ни с кем, кроме нас, она тут еще пока не говорила…
— Меня Дарьей зовут, — представилась я и руку протянула.
— Дэрия Рубби, — кивнула она. — Я слышала о тебе.
— Не Дэрия, а Дарья. Или Даша.
— А я Тира Торн.
— Очень рада знакомству, Тира!
— Рия Басу, — назвалась и индианка.
Познакомившись, мы взяли свои вещи и потащили туда, куда ушли все остальные. Как оказалось, чуть поодаль, в джунглях, стоят четыре простых деревянных дома и в каждом по шесть кроватей. Дома, стоящие в самых выгодных местах – подальше от туалетов (две деревянные кабинки!) – уже заняла блондинистая элита. Две свободные кровати остались только в самом неприглядном доме с единственной комнатой-спальней без мебели, если не считать сами кровати.
— Не понимаю, почему в домиках по шесть кроватей, — сказала Рия, оглядевшись. — Нужна еще одна в каждый. Кто-нибудь в курсе, где Знающая?
Юницы, уже занявшие кровати, промолчали. Пожав плечами, Рия оставила свои вещи у одной из свободных кроватей, а мы с Тирой – у другой. Решив, что вечером обязательно спросим об этом у Знающей, мы начали разбирать свои сумки да чемоданы и какое-то время занимались одним и тем же: выжимали вещи, развешивали, где и как получится, проверяли, не все ли испортилось от воды. К вечеру, когда в комнате стало темно – никакого источника света нам не оставили – мы вышли на пляж.
Блондинки уже разбились по группам и ужинали тем, что захватили с собой и что выжило после купания. У меня и мысли не было, что к Отбору нужно запастись едой, да и не предупреждали меня об этом. Тира тоже ничего не взяла, а вот Рия запаслась на славу: были у нее и разные снеки, и конфеты, и соки, и фрукты. Всем этим она щедро поделилась с нами.
— Наши из группы обычно сидят на диете, чтобы форму не потерять, но мне уже терять нечего, так что я теперь отъедаюсь за все время голодовки, — объяснила Рия, уминая плод, похожий на яблоко.
— На Отборах обычно кормят, — сказала Тира. — Девушки прилетают сюда на несколько месяцев, живут вместе, слушают советы Знающих, участвуют в конкурсах, ходят на свидания с женихами… Мама говорит, что Отбор был самым веселым временем в ее жизни.
—
