И вот сижу на географии, звонок прозвенел — учителя нет, а я сияю от своих мыслей.
— Вероникочка, дай списать математику, — прицепился одноклассник, двоечник, которого терпеть не могу. Всё детство, как бы глупо не звучало, дергал меня за косички, а один раз даже кинул в волосы жвачку — в долгу, конечно, не осталась. Видимо, ему действительно необходимо списать, иначе в жизни не решился бы подойти ко мне. Вряд ли дала бы ему списать, даже если бы у меня было сделано это домашнее задание, а в данном случае у меня его нет.
— Не заслужил, — конечно, говорить о несделанной домашке не собиралась. Уж слишком люблю злорадствовать над теми, кто меня раздражает: подобное приносит удовольствие.
— Ну, пожалуйста, очень тебя прошу, — похожие способы упросить меня продолжались минут пять, за ними мы заметили преподавателя, который зашёл в класс. Меня уже утомил этот разговор.
— Сказала же — нет! — более грубо, со злостью на лице возразила я.
— Вот почему ты всем даёшь, а мне не даёшь?! — чуть ли не кричит он, не замечая двусмысленности своих слов, класс сразу начинает наполняться хохотом, а я — злостью. Его счастье, что он сразу отходит и садится на своё место, кинув напоследок:
— А я ведь даже влюблён в тебя был в третьем классе.
— Прекращайте выяснение своих отношений, для этого есть перемены, — со спокойной улыбкой на лице говорит Станислав Алексеевич, вальяжно умащиваясь на стуле. Класс послушно затихает, а я не узнаю в этом воспитанном, приятном мужчине мою вчерашнюю занозу в заднице. Может, мне приснилось? Вдруг, встречаясь взглядом с учителем, вижу ехидство в глазах, а губы его расплываются в язвительной ухмылке.
— А сейчас Чайковская расскажет нам о Германии… Прошу, — жестом руки указывает мне выйти к доске. Ну конечно, приснилось, ага. Не понимаю, как в человеке одновременно могут помещаться две такие разные личности? Одна — доброжелательная и всегда готовая прийти на помощь, а другая — язвительная, которой лишь бы кольнуть посильнее. Или это лично я ему так не приглянулась?
Взяв волю в кулак, выхожу к доске и начинаю свой, без сомнений, великолепный рассказ. Чувствую себя как в театре одного актёра, причём я и есть тот самый актёр. Всячески жестикулирую руками, говорю с выражением и интонацией, прямо как учат в начальных классах рассказывать стихи. Закончив свой пятнадцатиминутный рассказ, выдыхаю. Перевожу взгляд на учителя, который сосредоточенно смотрит на классный журнал, в руке держа ручку, если подумать, то где-то напротив моей фамилии.
— Что можешь рассказать нам об Италии? К примеру, какие действующие вулканы находятся на её территории? — не переводя взгляд на меня, задаёт вопрос, на который не знаю ответа.
— Но это тема следующего доклада, — растерявшись, отвечаю я, а Дарья, своеобразная популярность нашего класса, тянет руку и, получив от учителя разрешение, отвечает:
— В Италии есть два активно действующих вулкана — Этна и Везувий, — замечаю взгляд победительницы, которым она меня моментально награждает. Сейчас во мне бушует смесь всех вулканов, которые вообще существуют на этом свете.
— Молодец, Ляхковская, — с улыбкой посмотрев на неё, снова переводит внимание ко мне. — Чайковская, мы эту тему прошли на той неделе, а твоё незнание не освобождает от ответственности. Садись, — рука, которая всё время была наготове, начинает вырисовывать в журнале оценку.
Присаживаюсь за своё место в ожидании, что учитель огласит заработанную оценку, но он этого не делает ни сразу, ни через десять минут, ни к концу урока. Ну ладно, всё равно знаю: справилась на все сто. Прозвенел звонок, одноклассники сразу поспешили на следующий урок, так как он последний на сегодня. Медленно собираю свои вещи и подхожу к столу учителя, который в этот момент курит в окно.
— Лень выйти на улицу? — с сарказмом спрашиваю у него, осуждая за подобные действия. Он игнорирует мой вопрос.
— Что-то хотела? Если нет, то не переводи кислород в помещении, иди куда шла, — вот те на. Он тут курит, а я, оказывается, кислород перевожу? Нахал.
— Хотела узнать свою оценку, — сжимаю руки в кулаки. Вот бывало у вас такое, что человек одним видом бесит? У меня тоже нет — до этого момента.
— Четвёрка. Можешь быть свободна, — смотрит в окно, не переводя на меня взгляд и на мгновение. От услышанного, мягко говоря, у меня отвисает челюсть, грубо говоря, просыпается желание вытолкать его в это самое окно и вздохнуть с облегчением. Резким движением беру журнал и ищу свою фамилию, нахожу, вижу злополучную «4».
— В смысле? Вы издеваетесь, да? Наверняка, снимаете меня на видео, чтобы потом слить в нэт… Что-то типа «Самые охуевшие лица людей», — говорю на полном серьёзе, потом что не верю, что за свои старания получила такую оценку.
— Чайковская, я считаю, что ты довольно посредственно подготовила материал, и к тому же не ответила на дополнительный вопрос, поэтому должна быть благодарна и за эту оценку, — злость настолько бурлит в моих жилах, что мне срочно необходимо её выплеснуть. Ничего не говоря, выхожу из кабинета, напоследок закрыв дверь с такой силой, что не удивилась бы, если стекла в оконных рамах посыпались. Скорее, обрадовалась и гордилась бы собой.
Иду к кабинету, в котором скоро начнётся последний на сегодня урок. Машка болеет, видимо, заразилась от меня, когда приходила проведать. По расписанию сейчас будет литература, к которой на сегодня нужно было обязательно подготовить доклад по «Мастеру и Маргарите». К слову, я его не успела прочесть. Но Зоя Михайловна, наша преподавательница, — чистой души человек, не то что географ — демон вездесущий. Так вот, она души во мне не чает, поэтому сегодня можно воспользоваться этим и подготовиться к следующему уроку.
Сижу и думаю как странно, что Зоя Михайловна опаздывает. Уже прошло пять минут урока — её нет. Эта женщина никогда даже на минутку не задерживалась в учительской.
— Ну что же, преподавательница заболела, меня попросили, а точнее заставили самым наглым образом провести урок за неё, — весело заговорил Станислав Алексеевич, входя в класс. Стоит говорить о том, как были довольны мои одноклассники, которые готовы на руках носить это исчадие ада? Вот только у меня сейчас невольно задёргался глаз, да?
— И так, что у нас тут, — учитель засмотрелся в журнал. — Чайковская, прошу к доске, много пропусков — пора зарабатывать оценку.
— Я не готова на сегодня, — честно говорю. Смысл врать, если в глаза не видела это произведение?
— Замечательно, — с сарказмом произносит учитель. — Два тебе, Чайковская, — сегодня все земные силы сплотились против меня или как? Моя реакция не заставляет себя ждать, забираю свои вещи и покидаю кабинет, бросив напоследок «Ну и, пожалуйста».
Пламя, которое бушевало во мне, утихло только под вечер. Вот не могу поверить, что пару дней назад меня постигла мысль, что мне нравится мой учитель. Под чем я была? Конечно, не могу сказать, что не подозревала, что он не такой простой, как кажется на первый взгляд, но такого не ожидала. Слишком даже для меня. Меня поражает его наглость, просто ни в какие ворота не лезет.
