грудь, и я сжал грудную клетку, пытаясь справиться с болью в сердце. Она не принимала меня… Я хотел с ней поговорить, но понимал, что этот разговор должен состояться, когда чувства успокоятся и можно будет спокойно поговорить. Завтра после сдачи анализов мы поговорим об этом. Всю ночь я боролся с собой, чтобы не пойти к ней, пробравшись через окно. Каждый раз я отдергивал себя, объясняя самому себе, что не время.
На следующий день я едва дождался нужного часа. Всю ночь не спал, мечтая поскорее выяснить все. Рина опаздывала и меня начинало это злить, я едва не сорвался с места, чтобы пойти за ней, но вдруг увидел ее и застыл. Короткий топ тесно обхватывал ее красивую внушительную грудь, соблазняя и возбуждая не только мой интерес, но и меня самого. Я почувствовал, как в штанах стало тесно, а сердце забилось в груди быстрей… Сглотнув слюну, скопившуюся во рту, я не мог отвести свой взгляд. В моей голове уже расцвела возбуждающая картинка, как я опускаю бретельки топа с ее плеч, оголяя соблазнительные груди… Больших усилий стоило мне оторвать взгляд от ее выреза, я поднял глаза и ужаснулся, увидев синие круги под глазами, дрожащие губы и взгляд, мгновенно наполнившийся слезами. Захотелось тотчас прижать ее к себе, вдыхая сладкий манящий запах и никогда не отпускать. Я коснулся ее, спросив почему она плачет, но Рина убрала от себя мои руки и отошла назад. Я ей противен… мои чувства не нужны ей… Я решил не ходить вокруг, да около и осторожно спросил об этом, но она удивилась моим словам, думая, о том, что я хочу от нее отдалиться, потому что больше не люблю. Я просветлел, мое сердце отлегло, и вновь почувствовал каково уметь дышать. Наконец прижав ее к себе, я зарылся носом в сладкую шею и вдохнул запах любимого существа. Хотелось надышаться ею, но нужно было ехать.
В больнице я отвлекал Рину, когда у нее брали кровь. Я знал, как ее отвлечь и легко справился с этой задачей. Рина даже не почувствовала какого-то вмешательства медсестры. Но потом эта глупая девка — медсестра стала говорить, что мы прекрасная пара. В другой ситуации я расцеловал бы ее в щеки, но не тогда, когда Рина была так впечатлительна к любым словам. Видя, как с каждым сказанным словом с Риной происходят странные метаморфозы, я сжал руки в кулаки, мечтая заткнуть этой глупой особе рот. Она прекрасно знала, что мы считаемся родственниками, но решила пойти на поводу у своих глаз, которые видели то, что никогда не замечала Рина — моих небратских чувств к ней. Замечали все, но Рина — никогда. Возможно поэтому нас и дразнили в школе, потому что чувствовали мое к ней отношение.
Рина бросилась из кабинета, на ходу оттолкнув меня от себя. Я увидел ее взгляд полный обиды и мне стало не по себе. Я должен поговорить с ней. Пустившись за ней, я догнал ее на пути к такси. Рина оттолкнула меня, не желая видеть и разговаривать. В ней долго копилось недовольство тем, что все думали, что мы пара и наконец чаша терпения переполнилась, вылившись в протест. Она не хотела со мной разговаривать, желала свои чувства держать под контролем, но я больше не мог держать все в себе и спросил то, что не должен был спрашивать. Открыл свой секрет одной фразой и она, наконец прозрела, поняла мои чувства и посмотрела на меня, как на самое низшее и всех существ на планете. Она не захотела даже обсуждать это. Для нее мои чувства не были важны.
Что ж, Рина, когда я узнаю правду о нашем родстве, мы еще вернемся к этому вопросу, а пока я дам тебе время свыкнуться с моими чувствами.
Глава 5
Мой мир рухнул в одночасье, когда я узнала, что Эван, мой любимый брат, испытывает ко мне запретные чувства. Я почувствовала в тот момент, как земля под ногами рушится, теряется опора и все, что было мне когда-либо важно — теряло смысл. Когда это началось? Я никогда не замечала каких-то изменений в отношении Эвана ко мне. С самого детства он был нежным и заботливым. Неужели с самого начала за этими внешними проявлениями скрывалась симпатия и любовь? Да нет, не может такого быть. Эван всегда много контактировал со мной, объятия, прикосновения, нежность во взгляде и если раньше я видела в них братские чувства, то теперь уверена в точности, что за ним скрывалось что-то другое. Самое неприятное, что для всех это было очевидным, только я одна ходила дурочкой, водрузив на глаза розовые очки и не видя истину сквозь них.
Почему жизнь так несправедлива? Почему хочет отнять у меня самого близкого человека? Я не смогу ответить на его чувства, значит, рано или поздно мы отдалимся и наше общение сойдет на «нет». Мне очень было страшно, не хотела его терять. Мысль о нашем расставании заставила мое сердце сжаться, на глаза навернулись слезы, и я заплакала. Нет, я не позволю такому случиться.
Я не разговаривала с Эваном неделю. Мы ходили в одну группу, посещали одинаковые занятия, сидели рядом, но я не могла даже взглянуть в его сторону. Во мне стоял какой-то барьер, из-за которого я не могла смотреть на него как раньше. Я была наполнена чувством неправильности происходящего и каждый раз, когда наши глаза пересекались, вспоминала об этом. Он был рядом, я видела его каждый день, ощущала кожей, дыханием, но этого было недостаточно. Заговорить с ним я не могла и мне было так грустно от этого.
Эван не пытался со мной поговорить, дал время на раздумья. Он мог не быть рядом, но я все время ощущала его поблизости, словно между нами существовала некая связь, позволяющая чувствовать друг друга. Интересно, он мог также ощущать меня на расстоянии?
Всю эту неделю я ходила грустная и безэмоциональная. Когда Дженни что-то рассказывала мне, я была безучастна и постоянно теряла нить разговора.
— Так, подруга, с тобой явно что-то не то. — она присела рядом со мной на кровать и взяла меня за руки. — Что стряслось? — я взглянула в ее глаза и подумала, что было бы здорово рассказать ей все, обнажить то, что скребло на душе, но поняла, что язык не может повернуться сказать такое. Эта тема была настолько ненормальной, что даже говорить о ней было неприятно.
