разглядываю розовый кончик.
— Цвет! — чеканит «бабуля».
— Мне нравится цвет!
— А мне нет!
— Нет! — тут я настроена решительно. — Мне нравится мой цвет. И ничего менять я не дам!
— Господи! За что мне такое наказание? — приложив руки к груди, восклицает «бабуля».
— За все хорошее, что ты сделала миру, — от глубокого голоса мурашки пробегают по моей спине.
— Дмитрий! — Нелли Эдуардовна улыбается сыну вымученной улыбкой и наклоняет голову, позволяя ему поцеловать ее.
— Воюете? — он не спрашивает. Он знает ответ.
— Она невыносима!
— Девушки, кто будет заниматься Екатериной? — опекун оборачивается.
Одна из девушек делает шаг в нашу сторону.
— Я не буду красить волосы! — заявляю резко. Девушка замирает, как вкопанная.
— Будешь, — опекун говорит негромко, но твердо.
— Нет.
— Екатерина, — он надвигается на меня. А я пытаюсь вжаться в кресло.
В этом салоне, среди розовых кресел, маникюрных столов и журнальных столиков он выглядит пугающе. Высокий мужчина с очень широкими плечами и сверкающими ярко-голубыми глазами.
Он подходит совсем близко. Через тонкую ткань брюк ощущаю его крепкие бедра, замершие между моих ног.
Он наклоняется и опирается на подлокотники двумя руками. Его лицо оказывается на уровне моего. Но от этого только хуже.
Я вся дрожу внутри. Дыхание сбивается, вдоль позвоночника пробегает холодок.
— Екатерина, — говорит он почти мягко. — Ты сейчас же встанешь и пойдешь с этой девушкой. Сядешь и дашь сотворить с собой все, что только пожелает моя мама. Тебе ясно?
С каждым новым словом его голубые глаза разгораются ярче. Его голос сквозит уверенностью.
Горячее дыхание касается моего лица. Через тело словно электрический ток пропустили. Вздрагиваю и сжимаю ноги, касаясь его бедер.
От этого легкого касания кожа вспыхивает, а низ живота томительно ноет.
Люся, возьми себя в руки, дура чертова!!!
— Ты меня поняла? — он не собирается оставлять меня в покое, пока не получит ответа.
Я вся дрожу. Закусываю губу. Сжимаю ладони в кулаки, только бы не коснуться его щеки.
Темные короткие волоски уже пробились на его щеках. Какие они на ощупь?
Жесткие и так щекотно колют ладони. Я помню… Я все еще это помню.
И ТАМ он тоже бритый и слегка колючий…
Чувствую, как вспыхивают щеки, кровь стучит в висках. Жар разливается по телу, сметая напряжение и разнося возбуждение по венам.
Перевожу взгляд на его губы. Пухлые, блестящие, слегка приоткрытые. Сглатываю.
Напряжение между нами нарастает. Кажется, его чувствуют все в этом чертовом зале.
— Хорошо, — шепчу я. Лишь бы отошел. Лишь бы не касаться его, не чувствовать его запах.
— Отлично! — он легко отталкивается от кресла.
Но в его глазах на самом дне я замечаю разочарование. Мной? Ситуацией?
Чего он ждал? Что я буду сопротивляться? Или что я его поцелую?
— Прошу, садитесь, — вокруг меня суетится молодая девушка. Наверное, моложе меня.
— Давай оставим все, как есть, — почти шепчу я. — Скажешь, что краска не легла, а?
Ее личико из милого и услужливого тут же становится резким.
— Вы что? Нелли Эдуардовна дала четкие указания на счет цвета и длины…
— Еще и длины? — я удивленно хлопаю глазами.
Она молчит, делая вид, что занята моими волосами.
— Ну хотя бы розовый оттенок мы можем добавить? Совсем чуть-чуть? Пожалуйста-а-а.
Она неуверенно косится на «бабулю», которая мило беседует с хозяйкой салона.
— Ну… только если в виде корректора желтизны… — девушка явно не уверена.
— Отлично, ненавижу соломенный цвет, — откидываюсь в кресле и довольно жмурюсь. Я кое-что придумала. Лишь бы прокатило. — Давай, разводи свои краски.
Девушка удивленно косится на меня, но все же разводит все необходимое.
Я не очень люблю все эти покраски и завивки. Кроме эксперимента с оттеночной маской, я и волосы то не красила. А вот Катя жить не могла без краски для волос. Поэтому процедуру я себе отлично представляю. Сначала осветлить — выровнять цвет. Потом затонировать.
Радостно потираю ладошки под накидкой.
Еще пара часов проносится. Я сижу как на иголках.
Не успевает девушка промыть мои волосы от осветлителя, как я уже тащу ее к креслу продолжать покраску.
Ее лицо снова удивленно вытягивается, но она молчит.
Баночки, тюбики и флакончики выстраиваются в ряд. На свет извлекаются весы.
— А это что? — я заглядываю ей через плечо.
— Это краска.
— А цвет какой?
— Нордический блонд.
— А это? — тычу пальчиком в другой тюбик.
— Это пепельный блондин, — она пытается быть милой. Но я замечаю в зеркале судорогу, которой сводит ее лицо от фальшивой улыбки.
— А это что? — продолжаю атаку, прикидываясь полной дурой.
— Это корректор желтизны, розовый, как вы просили.
— А вот это?
— Это тоже корректор, только фиолетовый. Я их смешаю для более ровного цвета.
— Круто! А вот это? — придвигаюсь ближе и «случайно» задеваю огромную бутылку с густым белым содержимым.
— Это окислитель. Ай! — восклицает девушка и пытается ее поймать. Но поздно.
Бутылка летит на пол и целый литр дорого окислителя растекается некрасивым пятном по полу и драпирует брызгами все вокруг.
— Простите, — я пытаюсь изобразить сожаление. Но у меня всегда плохо получалось. И сейчас не получилось. Потому что девушка смотрит на меня почти с ненавистью.
— Ничего, — бурчит она сквозь зубы. — Сядьте, пожалуйста, на кресло. Я сейчас все уберу и мы начнем!
Понимающе киваю. Но стоит ей развернуться и сделать пару шагов, как я молнией бросаюсь к столику. Хватаю одноразовое полотенце и делаю вид, что пытаюсь вытереть окислитель.
А сама другой рукой выдавливаю в миску с краской розовый корректор.
Как там говорила Катя, один сантиметр пасты, максимум два? Значит мне надо сантиметров пять-десять. Да, десять будет самое то.
Отбрасываю тюбик в сторону и, оглядываясь, давлю фиолетовый. Пусть будет!
Где-то хлопает дверь, и я стрелой несусь на кресло.
Стоит мне устроиться и расправить накидку, как рядом возникает моя парикмахерша и уборщица.
Обе смотрят на меня хмуро, приклеив к лицу вымученные улыбки.
Уборщица быстро ликвидирует устроенный мной погром, а Марина принимается за мои волосы.
Еще час пролетает незаметно.
— Пойдемте смываться.
С удовольствием.
Глава 8
По пыхтению и тихим ругательствам девушки понимаю, что все прошло как надо.
Замираю от нетерпения. С тюрбаном на голове усаживаюсь на кресло. И жду, жду, жду…
Именно в этот момент из кабинета выплывают две дивы: хозяйка салона и Нелли Эдуардовна и направляются к нам.
— Ну как у вас дела, Мариночка? — надменный голос хозяйки никак не вяжется с ее словами.
— Я… у нас… в общем… — девушка мнется.
— Марина, не тратьте наше время, — не выдерживает «бабуля».
Девушка обреченно вздыхает и практически срывает полотенце с моей
