– Хорошо, – кивнул Карелла, – Синди так Синди.
– Так вот значит, где вы работаете, – протянула девушка.
– Да.
– И как вам? Нравится?
Карелла окинул взглядом помещение так, словно увидел его в первый раз.
– Вы про работу или про комнату? – пожав плечами, спросил он.
– И то и другое.
– Участок я бы назвал занюханной дырой, – снова пожал плечами Стивен, – но я к нему уже привык. Работа? Работа, конечно, нравится, иначе я бы ей не занимался.
– Преподаватель по психологии нам рассказывал, что люди, выбирающие профессии, связанные с насилием, как правило, сами склонны к насилию, – сообщила Синтия.
– Да неужели?
– Ага. – Она едва заметно улыбнулась, будто смакуя шутку, смысл которой ускользнул от Кареллы. – Вы не очень-то похожи на человека, склонного к насилию.
– Оно и понятно, – кивнул Стивен. – У меня добрая, нежная душа.
– Тогда получается, что наш препод по психологии неправ.
– Необязательно, – покачал головой детектив. – А вдруг я исключение, подтверждающее правило?
– Может быть, и так, – пожала плечами девушка.
– Значит, вы учитесь на психолога? – спросил Карелла.
– Нет, – улыбнулась Синтия, – я будущая преподавательница. Но хожу на лекции по общей психологии и патопсихологии. А еще потом нам будут читать педагогическую психологию и…
– Одним словом, забот у вас будет полон рот, – подытожил Карелла.
– Пожалуй, да.
– А какой предмет вы хотите преподавать?
– Английский.
– В колледже?
– Нет, – Синтия помотала головой, – в старших классах.
Из канцелярии появился Мисколо. Он поставил две чашки кофе на стол Кареллы и поглядел на детектива:
– Я сделал обе порции с молоком и сахаром. Ничего страшного?
– Синди? – изогнул бровь Стивен.
– Конечно же, ничего страшного. – Девушка одарила Мисколо благодарной улыбкой. – Спасибо вам большое.
– Не за что, мисс, – отозвался Мисколо и отправился обратно в канцелярию.
– Какой он милый, – промолвила Синди.
– Склонен к насилию, – с делано мрачным видом сообщил ей Стивен, – чудовищный взрывной характер.
Синди искренне рассмеялась, взяла чашку и сделала глоток. Поставив ее на стол, она, порывшись в сумочке, достала пачку сигарет. Девушка уже было сунула сигарету в рот, как вдруг ее рука замерла:
– А здесь можно курить? – спросила Синди.
– Конечно. – Карелла чиркнул спичкой и дал девушке прикурить.
– Спасибо. – Она сделала несколько затяжек, глотнула кофе, огляделась по сторонам и с улыбкой повернулась обратно к Стивену. – Мне у вас нравится.
– Прекрасно. Я очень за вас рад. – Помолчав, Стивен спросил: – Так чем я могу вам помочь, Синди?
– Ну-у-у… – Она снова затянулась. Синди курила как все молоденькие девушки – жадно, с явным удовольствием и при этом всем своим видом изображая небрежность. – Папу похоронили в воскресенье. Вы это знаете?
– Знаю, – мягко произнес Карелла.
– Я прочла в газетах, что убили еще одного человека.
– Да, это так, – кивнул детектив.
– Думаете, это работа одного и того же человека? – Девушка внимательно посмотрела на Стивена.
– Мы пока не знаем.
– У вас что, вообще нет никаких версий? – удивилась Синди.
– Мы над этим работаем, – ответил Карелла.
– Я спросила нашего преподавателя по патопсихологии, что он знает о снайперах. – Синди выдержала паузу. – Ведь речь идет о снайпере, так?
– Возможно. И что же сказал ваш преподаватель?
– Он сказал, что практически ничего о них не читал и даже не знает, проводились ли какие-либо исследования, специально посвященные снайперам. Но кое-какие соображения насчет снайперов у него все же есть.
– Да ну? И какие же? – заинтересовался Карелла.
– Он считает, что снайпер очень похож на человека подглядывающего, вуайериста. Смотрели фильм «Подглядывающий»[1]?
– Смотрел.
– Так вот, мой преподаватель считает, что динамика для обоих случаев в принципе одна и та же.
– Динамика? – не понял Карелла. – Вы о чем?
– Я говорю про реакцию на отблески детских воспоминаний о первичном грехе, – пояснила Синтия.
– Первичном грехе? – переспросил Стивен.
– Да.
– А что такое «первичный грех»? – с невинным видом поинтересовался детектив.
– Это половой контакт родителей, – не моргнув глазом, решительно ответила девушка.
– Ага, понятно. – Карелла задумчиво кивнул.
– Мой преподаватель считает, что всякий и каждый ребенок, подглядывающий за родителями, пытается себе внушить, что он на самом деле за ними не следит. Снайпер приходит в укрытие, вооруженный винтовкой, – сами понимаете, что именно она символизирует. Как правило, он использует оптический прицел. Таким образом, он в иносказательном смысле воспроизводит пережитый в далеком детстве опыт. Он смотрит, но сам остается незамеченным, действует, оставаясь при этом не пойманным.
– Ясно, – протянул Стивен.
– По большому счету, – продолжила девушка, – мой преподаватель считает, что снайперская стрельба является актом сексуальной агрессии. Невротическая реакция на зрелище первичного греха может проявляться по-разному: либо через вуайеризм, либо, наоборот, через страх самому оказаться жертвой подглядывания. Однако, по сути дела, ди-намика у вуайериста и снайпера в целом совпа-дает. Оба прячутся, оба действуют тайком, украдкой. Оба в процессе испытывают сексуальное возбуждение, а иногда даже и удовлетворение. Что вы об этом думаете? – Синди затушила сигарету и уставилась на Кареллу огромными невинными голубыми глазами.
– Ну… – замялся Стивен, – я даже не знаю.
– У вас в полиции что, психологов нет? – удивилась Синди.
– Почему нет? Есть.
– Так почему вы не спросите у них совета? – спросила девушка.
– Так поступают только в кино, – улыбнулся Карелла.
– Разве вам все равно, что именно движет преступником? По-моему, очень важно знать побудительные мотивы.
– Вы совершенно правы, – согласился Стивен. – Но поймите такую вещь: побудительные моти-вы – штука сложная. Вполне допускаю, что ваш преподаватель совершенно прав, рассуждая о некоем конкретном снайпере или даже о тысячах снайперов, однако нельзя исключить, что нам попадется тысяча других снайперов, которые никогда не видели этого… как вы его называете… первичного греха?
