всего места на погребальной полке, потому я с легкостью смог разместить на ней чашу, прямо у головы; только пришлось немного подвинуть череп в сторону, от чего издался резкий неприятный хруст кости в районе шеи. Я отпрянул назад с извинениями, будто бы сделал что-то ужасное. Эвелин по-прежнему нигде не было видно.
Уложив в емкость все строго по списку, я услышал чьи-то шаги за спиной. Серьезно перепугавшись я погасил фонарь и затаил дыхание, будто бы мне это могло как-то помочь не быть обнаруженным.
Луна к тому времени уже была высоко в небе, потому, обернувшись, я увидел четкий силуэт человека в длинном пальто и шляпе, а в руке его поблескивал пистолет, направленный прямо на меня.
Ошибки быть не может — это тот самый коллекционер, кем бы ни был он на самом деле. Думается мне, что сейчас я узнаю о нем гораздо больше, если он не убьет меня на месте.
− Вот ты где, вор! Хотя я изначально знал, где и когда тебя искать. Что же ты, роль доброго самаритянина решил сыграть и помочь девчонке?
Вряд ли он отпустит меня живым. Скорее всего просто застрелит и задвинет плиту входа в склеп, потому я уже не ограничивался в выражениях, лишь дрожь в голосе выдавала мой страх.
− Вор? То, что вы мне дали, я вернул, честно выполнив свою часть уговора, не так ли?
− Не прикидывайся дурачком, − продолжал мужчина. Если бы у тебя не было второй части, принадлежащей мне по праву, то ты бы не смог зайти так далеко. А я уже очень давно ищу эти рукописи Кормака. Так верни же ее мне, сейчас же! Этот чертов старик и после смерти доставил мне немало хлопот.
− Я в этом нисколько не виноват, сэр, − пытаюсь как-то успокоить его и зачем-то заговорить. Не представляю, что мне делать дальше. Если я сейчас отдам ему то, чего он хочет, это будет означать, что все мои труды напрасны.
Он что-то прорычал в ответ. Не видя иного выхода, я решил отдать ему рукописи.
− Зачем вам эти бумаги? Нет, я отдам вам их. Я лишь хочу знать…
− Не твое собачье дело! Я половину жизни за ними охочусь и не собираюсь вот так, уже чувствуя запах добычи, начинать объясняться какому-то непросвещенному, вроде тебя.
− Непросвещенному? А может я уже знаю о вашей древней общине гораздо больше, чем вам кажется? Кормак многое мне рассказал в этой второй части, которая, к слову, сейчас не здесь (хотя она лежит позади меня на полке, рядом со скелетом девочки; сейчас важно было импровизировать). Я расскажу вам где она при условии, что вы…
− Да кем ты себя возомнил! — прошипел тот и бросился на меня, но не сделав и шагу, свалился на пол, за мгновение до этого встретившись головой с чем-то резко блеснувшим в полумраке. Когда улеглась многолетняя пыль, клубами поднявшаяся от падения тела мужчины, я увидел девушку в капюшоне, сжимавшую в руке черенок от лопаты. Видимо, от удара металлическое основание отломалось от рукояти.
− Да ты его убила! Кто ты, на хрен, такая? — завопил я тут же, позабыв о недавней угрозе своей жизни. В отличие от первого «гостя», я не ощущаю, что эта девушка хочет мне навредить, а потом забрать газету. Не могу этого объяснить, но злобой от нее не веет.
− Не светите в лицо, − первое, что сказала она, когда сняла капюшон. Я машинально направил фонарь ей в лицо, чтобы увидеть наконец кто же она такая, но забыл, что это, в общем-то, как минимум, не этично.
− Простите. Я…
− Меня зовут… В прочем, это не важно, по крайней мере сейчас. У нас осталось десять минут до полуночи, и я очень рада, что успела. Моя сестра…
− Ваша сестра? Эвелин? — удивленно спросил я.
− Да. Слушайте, может потом все расспросы, а? Вы все приготовили?
− Все готово.
− Кроме последнего, − протягивает мне что-то маленькое и говорит бросить это в чашу ко всем остальным ингредиентам. — Она очень любила его.
Выяснять, что все-таки это было, я не стал и молча поместил ко всему остальному.
Когда я чиркнул зажигалкой и поднес ее к потиру, тот моментально загорелся, будто бы в сосуде было какое-то горючее. Удивляться времени не было, к тому же, это уже были сущие пустяки, по сравнению с тем, что мне довелось увидеть и пережить за последнее время.
Сестра Эвелин светила на распечатки, с которых я старался максимально четко и выразительно зачитывать подготовленные строки, те самые, что было указано произнести во время горения пламени.
Когда я закончил, вспышка яркого света вырвалась из чаши и пролетела мимо нас, устремившись к центру комнаты, где соединилась с еще одним чуть менее ярким, метавшимся из стороны в сторону сгустком света. Став одним целым, оно закружилось на месте, затем резко рассыпалось на тысячи мелких ярких точек, тут же ослепив нас на несколько секунд, после чего все эти осколки упали на пол и разом померкли, будто бы их и не было.
Шелест страниц, похожий на тот, что был у меня в офисе, когда Эва листала рукопись, но более быстрый, заставил нас обернуться и мы увидели, как газета закрылась и тут же истлела, превратившись в пепел.
Я всегда думал, что это должно быть чем-то вроде сцены из фильма, где призрак улетает куда-то в небытие, прощаясь со всеми близкими и желая им быть счастливыми и ценить свою жизнь, а не вот так. Но это, как ни крути, реальность, а не фильм.
Какое-то время мы стояли молча, даже не двигаясь, чтобы убедиться, что все закончилось.
Слез на лице девушки я не мог видеть, даже самого лица ее я не мог рассмотреть в сумерках, но мог слышать негромкие всхлипывания, и я понимал почему. Вряд ли это были слезы горя. Скорее, она была счастлива, что все же ей удалось избавить свою младшую сестренку от мучений, которые ей приходилось переживать из года в год.
Удалось, спустя столько лет.
Услышав, что она плачет, я приобнял ее за плечи, а она не сбросила моей руки.
− Честно сказать, − заговорила она. − Я надеялась хотя бы поговорить с ней напоследок. Жаль, немного. Я лишь рада, что у нас все же получилось.
Понимая, что минута слабости уже позади, я решился задать ей накопившиеся вопросы. Я понимаю, что обстановка для
