Книга Чему улыбается Джоконда? - Александр Питкин

Преподавателем физкультуры у нас в техникуме был Амиров Александр Шахназарович. Известный в городе человек, заслуженный учитель, мастер спорта по борьбе самбо, тренер женской сборной Ленинграда по баскетболу, бронзовый медалист чемпионата СССР, заслуженный тренер России по борьбе самбо. В спортзале держал нас всегда в тонусе. Слабаки его не любили, он заставлял парней отжиматься от пола по пятнадцать раз. Не каждому это удавалось, он считал это всё от лени, и того, кто не выполнял этой нормы, или халтурил, прогибая живот до пола, со всего размаха ударял теннисным мячом по мягкому месту. Место хоть и мягкое, но чувствительное. «Непедагогично», – скажете вы, может быть, но результат был налицо. Кто отжимался более пятнадцати раз, ставил в журнал отлично, кто менее десяти раз, тому двойку. Я некоторое время занимался у него в секции баскетбола.

После развала Советского Союза нувориши обанкротили завод подъёмно-транспортного оборудования (ПТО им. Кирова). Завод размещался на Обводном канале, между Балтийским и Варшавским вокзалами, местечко лакомое. Этот завод был базовым предприятием для сварочно-машиностроительного техникума.

После банкротства завода в 1992 году закрылся и техникум. Амиров сумел сохранить здание на Измайловском проспекте дом 27, перепрофилировав его под спортивный колледж.

За полвека тренерской карьеры Александр Амиров вырастил более двадцати мастеров спорта, а секретов тренировочного процесса накопил столько, что едва смог уместить на книжных страницах. «Приводя себя в движенье» – это нелегкий путь до звания мастера спорта Советского Союза, ласкового прозвища дядя Шура и даже история о бронзовых медалях первенства России по баскетболу среди женских команд.

Орден за услуги

После окончания техникума стоял вопрос о дальнейшем образовании. Выбор институтов в Ленинграде был огромный. Только по моей базовой специальности три института: Кораблестроительный, Ленинградский политехнический институт имени М. И. Калинина и Северо-западный заочный политехнический институт (СЗПИ). Садиться за парту вместе с выпускниками школ желание отсутствовало, надо было зарабатывать на жизнь. Поэтому оставался выбор только из институтов, имеющих вечернюю форму обучения, без отрыва от производства. Все три упомянутых выше института имели вечернюю форму обучения. Политех им. Калинина был расположен очень далеко от дома и работы, Карабелка (ЛКИ) рядом, но специализация на факультете далека от танкостроительной, которая была на моей работе. Всё складывалось в пользу СЗПИ. Первый год работы после окончания техникума был занят длительными командировками на Уралвагонзавод в Нижнем Тагиле, поэтому поступление в вуз пришлось отложить до следующего 1973 года.

На следующий год, собрав документы, я приехал в приемную комиссию на улицу Халтурина (ныне Миллионная), дом 5. Там ознакомились с моими дипломами, характеристиками и сказали, что мне, обладателю красного диплома техникума, надо сдать только два экзамена из четырёх. Сочинение и любой из трёх оставшихся, на мой выбор. Я, разумеется, выбрал математику. Девушка это отметила в своём журнале и рекомендовала записаться на подготовительные курсы: «Школу закончили вы давненько, многое подзабыли, а на курсах вас будут натаскивать по экзаменационным билетам прошлого года, но это неважно, суть та же, только в другой обёртке». Совет дельный, подумал я и записался.

Подготовительные курсы размещались в школе по улице Антоненко, в трех шагах от Мариинского дворца, где размещался Ленгорсовет, то есть исполнительная власть города (ныне Законодательное собрание Санкт-Петербурга). Поскольку мне предстояло сдавать два предмета, то я посещал курсы два раза в неделю. Свободного времени было достаточно, я записался на платные курсы английского языка, которые проводились в доме культуры им. К. Маркса у Варшавского вокзала, в шаговой доступности от моего дома. Английским решил заняться чисто для общего развития. В перспективе рассчитывал заняться написанием и защитой кандидатской диссертации по специальности, для чего выписал журнал «Сварка» на английском языке. Купил в Гостином дворе набор пластинок и пособие по изучению английского под редакцией Р. Диксона. Он же и озвучивал уроки на пластинках. Преподавателем был мужчина лет сорока, закончивший факультет военных переводчиков, фанат группы «Битлз». Каждое занятие начиналось с прослушивания знаменитого шлягера «Let it be». Многому он нас не научил, но произношение поставил грамотно. Много лет спустя, когда я занялся английским более серьёзно и по работе общался с коллегами из англоязычных стран, они по этому поводу делали мне комплементы.

До экзаменов было ещё далеко, в нашем отделе № 4 была корпоративная вечеринка по поводу Международного женского дня (8 Марта). Торжество проходило в ресторане «Тройка» на Загородном проспекте, не далеко от Пяти угло».

В разгаре веселья, когда «Рислинг» играл в крови, мы с Тамарой Золотарь, коллегой из нашей группы, танцевали танго и беседовали под звуки оркестра. Она поинтересовалась, чем я занимаю свободное время после работы. Я решил выпендриться и ответил по-английски, что посещаю курсы английского. Она вздернула удивлённо брови и спросила: «Ты шутишь, зачем тебе английский в нашей особо режимной конторе? Он тебе никогда не пригодится!» Я не стал объяснять ей, что выписал на Главпочтамте американский журнал «Сварка» (Welding Journal) и собираюсь читать его в подлиннике. С серьёзной миной начал плести кружева, что хочу поступать в МГИМО (Московский институт международных отношений). Тамара так и ахнула, услышав мой лукавый ответ. Тогда ещё не употребляли американское «вау!». Хотя её возглас по смыслу означал то же самое удивление. Она растерянно спросила: «А кто же будет оформлять стенгазету?» Помолчав, с грустью добавила: «И Новый год без Снегурочки будет скучным…» Была такая глупость в моей биографии: на новогодней вечеринке в отделе я нарядился Снегурочкой, нарумянил щёки, Людмила Букина сплела для меня косу до поясницы, толщиной с руку, из льняных жгутов для сшивания документации. Костюмы нам одолжил подшефный детский сад. В результате получилась не просто Снегурочка, а дивный персик! Деда Мороза играла Татьяна Родина, её тоже разукрасили соответственно роли. Бороду и усы смастерили из той же бечёвки, что и косу. Росточком Дед Мороз – метр с кепкой рядом со Снегурочкой, ростом метр восемьдесят три, парочка выглядела – ой, не развяжись-ка мой пупок! Всё-таки главный прикол состоял из экспромтов, в виде шуточек-прибауточек или эпиграмм на сотрудников отдела. Особенно уморительно звучали производственные эпизоды в юморной упаковке. Суть их всем была известна, а посмеяться над сослуживцем – милое дело.

Сценки мы с Татьяной репетировали тайно в актовом зале. Никто не ожидал от нас такой прыти, знала только Люда Буки, она выступала в роли ведущей. Вечер удался, народ держался за животы от смеха. Валентина Васильевна Заводова от смеха