мозгам, но и давило на мочевой пузырь. Для этих целей в баре был предусмотрен оригинальный мужской туалет – длинный бетонный жёлоб в полу вдоль всей стены, на которой кто-то из посетителей жирным шрифтом начертал: «Сюда не зарастёт народная тропа – допей быстрее пиво и вернись сюда!» Кабинок с унитазами не было, да и зачем, в бар не поесть ходят, а пивка попить. Для девушек предусматривали пару закрытых кабинок. Посетительниц слабого пола не так уж много в подобных заведениях. Не каждая вытерпит обстановку подгулявших мужчин в сплошной дымовой завесе, сквозь которую нередко услышишь крепкие выражения. Мы посещали бар днём, рабочий класс ещё стоял у станка, потому среди посетителей были в основном студенты близлежащих институтов и обстановка была более культурная. Однако после третьей кружки уже начинались приколы антиподов. В нашей группе учился паренёк с улицы Шкапина, Володя Телешев. Странная личность, язвительный, пренебрежительно разговаривал, как с нами, так и с преподавателями. На красном потном лице блуждала ехидная улыбочка. Народ с ним общался неохотно, ожидая от него очередной колкости, но на пивные застолья он посещал регулярно. Первую половину сидел молча, набирал градус, посасывая пиво. Примерно после пятой порции, его тянуло на подвиги, и он порывался читать стихи собственного сочинения. Манерой исполнения косил под Маяковского. Помню отрывок из его творчества, звучал он приблизительно так:
В альма-матер наш красно-каменный
Набрали народец злопамятный.
Эх, послать бы вас к едрёной матери,
Что б вы нервы мои не тратили!
Дальше по тексту в таком же духе. Мой друг, Володя Павлов, на дух не переносил бредятину своего тёзки и обязательно вставлял ему шпильку. Начиналась словесная перепалка. Девушки с нежными натурами, как правило, исчезали до начала подобных баталий.
Но среди них была одна стойкая казачка Татьяна Маркова. Характер у неё был – ух, зашибу! Она уходила из бара с последними, самыми стойкими, ребятами. Должен же кто-то завтра рассказать, чем закончились перепалка, нежной половине группы.
В тот раз она поддержала Павлова, сказав Телешеву что-то язвительно-острое.
У Телешева на лице вспыхнул нездоровый румянец. Помолчав с минуту, поэт вытер пот носовым платком, вытащил из широких штанин очередную эпиграмму, касательно Татьяны:
Тебе, зубрилке сопромата,
Я с радостью дарю
Букет из гадостей и мата!
Татьяна, недолго думая, бумерангом парировала:
Садись Володя, не потей,
Допей скорее пиво и сходи отлей!
Подобное стихоблудие могло продолжаться долго, нам становилось скучно, и мы покидали питейное заведение.
На следующий год осенью пришли повестки из военкоматов мужской половине нашей группы, пора отдавать гражданский долг, послужить в Советской Армии. Нескольким из нас удалось получить отсрочку до окончания техникума, но семерым забрили лбы.
Мы провожали их с помпой, и было на столах вино и пиво, и были на глазах у девушек слёзы. Колю Скобелева тоже забрали в солдаты, а молодая его жена Катя, сидела весь вечер грустная и не отпускала рекрута ни на шаг от себя.
После ухода ребят в армию в группе первое время было грустно. Моего вологодского дружка Володю Павлова тоже забрали. С кем-то надо было общаться по интересам, не так-то это просто, как кажется на первый взгляд. Ко мне пытался навязаться в друзья паренёк по фамилии Юлкин Юра, в группе его называли Юю. Мне он показался странным. Женоподобный тип, тонкий голосок, манерная речь с ужимками, охами и вздохами. Походка тоже женственная – мелкими шажками с вихлянием попой. Как-то раз мне довелось побывать у него на квартире, жил он на Васильевском острове, в коммунальной квартире у одинокой его тёти преклонных лет. Мы перекусили у него, чем бог послал и сели делать урок по начертательной геометрии. Для Юю этот предмет был недоступен, как созвездие Андромеды. Я сначала пытался объяснить ему порядок построения объёмных предметов в пространстве. Сидит, вздыхает, уставился на меня томными глазами и хлопает ресницами. Я не выдержал, плюнул в сердцах, рассчитал и начертил его задание, так было проще. Он в знак благодарности попытался погладить мою руку, типа «спасибо, дружок!» Я рос и воспитывался не в тактильной семье, и мне от его нежностей и ужимок стало до тошноты неприятно. Встал, собрав свои конспекты, пошёл к выходу. Он засеменил, провожая меня, и продолжал клянчить, чтобы я остался поболтать пару часиков. Я безапелляционно заявил, что живу далеко и мне пора восвояси. Осадок от общения был неприятный. В то время я мало что знал о метаморфозах гомосексуальных личностей. Слышал о них отрывочные сведения. В училище таких пренебрежительно называли педерастами. Я считал, что это явление культивируется только в тюремных обществах. Выходя из подъезда его дома, я громко выругался, произнося в адрес моего однокурсника позорное слово: «Педераст!», – и быстрыми шагами пошёл к остановке трамвая. Проходивший мимо мужчина, оглянулся на меня с вопрошающим взглядом, я крикнул ему: «Это не про вас, товарищ! Идите спокойно к намеченной цели». Мужчина огрызнулся: «То-то, а то смотри у меня!»
После этой встречи я избегал общения с Юю. К слову сказать, долго он не задержался в техникуме. Провалив три важных экзамена: по сопромату, начертательной геометрии и деталям машин, он был отчислен за неуспеваемость. Дальнейшая его судьба мне не известна.
Как-то много лет спустя смотрел по телевидению ток-шоу и услышал знакомый голос, пригляделся внимательней на экран. Журналист Сергей Соседов задавал вопрос кому-то из участников шоу. Я поразился – журналист внешним сходством, голосом и манерами – он был точная копия Юю. «Вот так двойник!» – подумал я.
После весеннего призыва 1970 года мужская половина резко сократилась, но в группу постепенно стали приходить ребята, отслужившие в армии. Первым пришёл Родичев Саша, за ним Иванов Валера. Они с трудом вписывались в сложившийся коллектив. Особенно трудно было найти контакт с Валерой, как-то подозрительно-скромно он вёл себя вовремя наших вечеринок.
В конце концов, с другом я определился, им стал Толя Шестаков из города Чудово Новгородской области. Это где-то между Ленинградом и Москвой. Городок имел большое сходство с Чуной, численность населения примерно пятнадцать тысяч в обоих, и градообразующие предприятия похожи. В Чудово – спичечная фабрика, у нас в Чуне – деревообрабатывающий комбинат. Да и названия похожие. Наши интересы тоже совпадали: Толик занимался лёгкой атлетикой, я бегал кроссы.
Толя серьёзно тренировался бегом на спринтерских дистанциях, имел первый взрослый разряд. Он познакомил меня с его тренером, после собеседования он рекомендовал продолжать совершенствоваться на средних и длинных дистанциях, километровые и трехкилометровые. В манеже под руководством теперь общего нашего тренера я значительно улучшил свои результаты
