Хотя все мои предположения насчет возвращения обратно в свой мир могут оказаться сухой теорией, но не думать об этом я не могу. Там, на Земле, у меня была своя жизнь, цель, мечта. Научный руководитель обещал мне место в аспирантуре, а позже я могла подать документы на обучение в Германии, немецкий язык я знаю отлично. Трудно расставаться с теми стремлениями и желаниями, которые я нежно пестовала всю свою сознательную жизнь.
Там я — независимая и свободная женщина, в перспективе научный сотрудник. Тут я без мужчины ничего не значу, слабый придаток к мужу, который важен лишь тем, что может подарить наследников. Да и какое будущее ждет “слабоумную” вдову маркиза. У меня ни титула, ибо он передается по мужской линии, ни денег, ни дома. Я могу лишь рассчитывать на милость своего опекуна, который по какой-то причине не питает ко мне теплые чувства, и жить подле него нахлебницей. У меня даже нет необходимых знаний, чтобы устроиться на работу, и обеспечивать себя.
— Трудно ему пришлось, — прерывает мои невеселые мысли вздох Зоуи. — Остался сам, без жены, с грудным ребенком на руках.
С любопытством смотрю не нее, ожидая продолжения рассказа. Может, узнав хоть маленький кусочек прошлой жизни графа, я смогу немного разобраться в нем и его чувствах.
— А еще когда мы поняли, что Гленн болен, — машет рукой женщина, сокрушено покачивая головой. М-да…
Зоуи задумавшись, замолкает, и мы некоторое время сидим в тишине.
─ А чем он болен? — интересуюсь я, вырывая экономку из воспоминаний.
— Ох, тут сложно так все сказать. Леола, мама Гленна и Сета была очень сильной и талантливой магиней, целительницей, такой, как наш Док. Так они с моим Тео и познакомились. Леа в госпитале тогда помогала, а он попал туда с ранением. Еще мальчишкой подался в солдаты, не ладил с отчимом совсем. И предпочел сытому дому чужие земли и войну. А когда военная кампания закончилась, Тео вернулся в Айнвернис и привез с собой молодую жену. Мы все ее любили, нашу Леолу, она была как солнышко, каждого согревала своим теплом.
Зоуи с такой болью и тоской рассказывает об этом, промакивая уголки глаз платочком, что у меня самой наворачиваются слезы. Видно, что женщина тоскует по доброй и милой хозяйке.
— Первая беременность прошла у нее хорошо, ─ чуть успокоившись, продолжает она. ─ Родился здоровенький Сет, вылитый отец. А с Гленном все приключилось иначе. Его магический потенциал конфликтовал с даром матери, они медленно убивали друг друга. Но Леа сделала все, чтобы малыш жил, из последних сил направляла свой дар, чтобы исцелить его… На себя уже не хватило. Мы ее потеряли. А Гленн, он родился крохотным, слабеньким, раньше срока. Но живым. Хоть у Леолы и не хватило магии, чтобы полностью его излечить… Вот у мальчика и бывают приступы, когда все жизненная энергия иссякает. Он как сито, не может накапливать силу, она все время просачивается. Док подпитывает его время от времени, но… Это не излечимо. Процедуры нужно проводить регулярно. Пока он еще малыш, энергии нужно меньше. Но что будет, когда он подрастет?
Перевожу взгляд на детскую кроватку, где под мягким одеяльцем сладко посапывает мальчик. Он такой крошечный, такой беззащитный. У меня сердце разрывается от жалости. И к нему. И к старшему Сету. Он ведь тоже рано остался без матери. Это с виду такой этот сорванец дерзкий и жесткий, а нас самом деле просто маленький ребенок, которому пришлось рано повзрослеть.
Глава 7
Утром возвращается Риган. Он выглядит измученным и слегка помятым, но спокойным. Значит с Илис действительно все в порядке. У девушки оказалась жутчайшая аллергия на яд какого-то местного насекомого, и своевременная помощь буквально спасла ей жизнь. Хотя Илис придется еще неделю, а то и две провести в лечебнице, но кризис миновал, и она идет на поправку. Обо всем этом нам рассказывает врач, уплетая за завтраком двойную порцию яичницы с беконом и запивая все это, по меньшей мере, двумя литрами чая. За всей этой напускной небрежностью и беспечностью понимаю, что Док не просто стены в больнице подпирал, ожидая результатов, а принимал непосредственное участие в спасении пострадавшей.
А вечером возвращается Теодор. И не один. Из-за его спины робко выглядывает худенькая русоволосая девица. Ее волосы стянуты в гладкий пучок на затылке, а платье является верхом добродетели и скромности. Не то чтобы я в развратных нарядах ходила, но Эванжелилина одевалась хоть и скромно, но со вкусом, и умела подчеркнуть свои достоинства. Зато талия у новенькой такая, что не только граф, а даже я, кажется, могу обхватить двумя пальцами. Во мне борются сейчас чисто женская зависть и адекватный профессионализм, который перед глазами показывает картинки внутренних органов, безбожно стянутых корсетом, и деформированных ребер.
Эту скромняжку лэрд привел прямо в детскую, когда мы как раз ужинали. Зоуи кормила Гленна, который половину своей тарелки съел сам, размазав часть каши по мордашке, остаток же пришлось доедать с помощью экономки. Сет и я уже закончили трапезу, и теперь попивали молоко с медом, чтоб лучше спалось, а я еще и рассказывала сказку о “Трех Поросятах”, слушая которую Гленн, открыв рот, даже не замечал очередную ложку кушанья, запихиваемого в него добросовестной Зоуи.
— И вот, Волк дунул раз, — надуваю щеки и выпучиваю глаза, как жаба, чтобы показать в подробностях сие действие, мальчишки хохочут. Зоуи тоже прыскает в кулак. — Но каменный домик остался стоять.
— И дунул Волк еще раз, — мне снова приходится превратиться в пучеглазую жабу. — А домишке хоть бы хны. Набрал Волк много, много, много воздуха и … как дунул!
От моего выдоха слетает со стола бумажный кораблик, который мы собирались запустить в ванной, и падает на землю.
В этот момент как раз и открывается дверь, и на пороге восстает Теодор вместе со жмущейся позади него девушкой.
— Что здесь происходит? — гневно хмурит он брови, оглядывая нашу компанию.
— Па, — восклицает Гленн, тут же позабыв о каше, сказке и всем остальном.
Черты Эмерея в ту же секунду смягчаются и он, подойдя к малышу, подхватывает его на руки. Сет менее бурно выражает свой восторг, но по его лицу не сложно заметить, что он тоже скучал по отцу и рад его видеть. Это понимает и сам Теодор, другой рукой привлекая старшего к себе. Затем объятья достаются Зоуи. Я, понятное дело, удостаиваюсь лишь легкого кивка. И на том спасибо. И так буквально кожей чувствую, что граф недоволен моим присутствием в детской.
— А это ваша новая няня, мальчики, леди Сиселия, ─ представляет лэрд девицу. ─ Она будет с вами, пока Илин не поправится.
Сет тут же хмурится, в точности как отец и складывает руки на груди.
— Я уже взрослый, — с обидой говорит он. — Мне няня не нужна. Это Гленну. Да и вообще, зачем она нам. Пускай будут Зоуи и Эва.
— Сет, — вздыхает Эмерей. — Но у Зоуи и так полно обязанностей. А Эва… Думаю, ей не очень интересно с вами возится.
В эту минуту мне настолько становится противно и обидно. Вот значит как. За меня он отвечает. Знает, что я чувствую…
