Мне было жарко невероятно, казалось, Анушка, как всегда желая меня согреть слишком близко подвинула грелку с углями и мою спину, поясницу и ноги жгло огнем. Я пробормотала что-то об излишней заботе и вновь начала проваливаться в сон, когда вдруг осознание всего произошедшего со мной, навалилось на меня каменной глыбой, погребая под собой обыденную сварливость на одну из сестер милосердия, что отдавалась нашему делу не за страх, а за совесть. Не открывая глаза, я прислушалась: лесные звуки и полное отсутствие признаков даже мелкого дождя, несказанно меня обрадовали, а мерное дыхание и гулкое, но ровное биение чужого сердца, чью вибрацию я ощущала даже через одежду, спиной, заставили меня облегченно выдохнуть. Вставать совершенно не хотелось, мне было странно уютно и комфортно в обжигающих объятиях, но забыться и лежать так, словно ничего произошло было бы недальновидной слабостью. Конечно прекрасно, когда за тебя решают все проблемы и приносят тебе всё, что пожелаешь на белом блюде севрского фарфора, но я была не из этой категорий барышень, и предпочитала сама творить свою судьбу, уповая лишь на Господа и удачу. Я осторожно выбралась, приподняв тяжелую, мускулистую руку, и стараясь не потревожить целебный сон, покинула палатку.
Солнце стояло в зените, небо было ярко-голубое, а пышные кучевые облака, словно тонкорунные овечки неспеша шагали по небу, перепутав его с зеленым лугом. Поляна, на которую приземлил нас Себастьян, чем-то неуловимо напоминала ту, на которой прошел наш незатейливый обед. Здесь тоже было место под костер, и даже несколько сложенных бревен, но я не умела его разводить, да и умей, побоялась бы дымом привлечь к нашей стоянке лишнее внимание. И здесь тоже была тропка, пройдя по которой я вышла к небольшому роднику, видимо именно соседство с источником воды поспособствовало этому месту стать поляной для привалов. Наполнив пустую флягу из-под спирта, умывшись и напившись вдоволь воды, я отправилась назад. Возможно, если внимательно поискать, может я смогу найти тропку к тракту. По дороге к шалашу, я насобирала немного ягоды, сама я была не голодна, более того, даже думать о пище мне было противно, именно так на меня всегда действовало любое количество выпитого спирта, и попробовав пару раз снять стресс таким способом, я поняла, что производимый временный эффект, не стоит утреннего самочувствия. И все же я силой заставила себя съесть хотя бы немного земляники, а остальную сочную ягоду, ссыпала в широкий лист и понесла Величеству.
Когда я вышла на поляну, у кострища меня встретил хмурый, голый мужчина, моего плаща как раз хватило, чтобы обернуть его талию и бедра, и он выглядел словно шотландец в национальном килте.
— Я думал ты ушла, когда проснувшись, не обнаружил тебя рядом, — ворчал он.
— В следующий раз напишу записку, — накапала я немного яда, ему там что-то подумалось, а я расплачивайся за его скверное настроение. — Кровью.
Моя мрачная шутка немного разрядила обстановку, он засмеялся и сказал:
— Я просто волновался за тебя, сальватор, спасибо, что не бросила. — Видимо у них тут совсем беда с порядочными женщинами, кем надо быть, чтобы бросить раненного, чьи шансы к спасению велики, про других я даже не хочу вспоминать, слишком много их было за мою жизнь, умирающие, агонизирующие, осознающие закат своей жизни.
— На сколько рассмотрел при той погоде и том состоянии в котором я был, недалеко находится небольшой провинциальный городок. Если пойдем сейчас, как раз подойдем к нему затемно, — сказал Дрэго и ссыпала всю ягоду в рот, блаженно закатив глаза.
— В начале я посмотрю вашу рану, а уж потом мы решим, сможете ли вы выдержать даже такую короткую дорогу, или же нет. Слава Богу, Цесс со мной не спорил, хотя я приготовилась к ожесточенной баталии и в уме уже прокручивала с десяток доводов для того, чтобы убедить упрямца. Ан, нет. Видимо благоразумие взяло вверх над бахвальством и я, сходив за сумкой в палатку, уже разматывала бинт. Ссохшийся кусок марли, пришлось размочить, прежде чем аккуратно снять. Но убрав ткань, я обомлела. Да, я читала про ускоренную регенерацию двуипостастных, но, чтобы на столько. И хотя края раны все ещё были неровными и воспалены, она не выглядела свежей. Я, со своим богатейшим, без ложной скромности опытом, дала бы ей недели полторы. От шока я присела на бревно, сжимая тряпицу и комкая её, не находя, что сказать. Себастьян же понял меня иначе:
— Что, всё так плохо? — серьезно спросил он. И только тут до меня вновь дошло, что для меня, как для иномирянки это нонсенс, а для любого лекаря этого мира, регенеративный процесс такой скорости у правящего Виверна с полным оборотом — норма, обыденность, стандарт.
— Мне кажется наконечник стрелы был чем-то смазан, — решила я отвлечь Его Величество от глупой промашки. — Маслянистая жидкость, пахнет клевером и тмином. Лизнуть не отважилась, хотя думала об этом. Только после того, как я промыла рану тремя настойками, кровь перестала так сильно течь.
— Наверное яд дабойи. Хорошо, что не попробовала. Он смертелен в девяносто девяти случаях из ста.
— Эээ, как же тогда удалось выжить вам, — с нетерпением задала я вопрос жаждая услышать ответ. Себастьян хитро прищурился, улыбнулся, показав в хищном оскале белые зубы, щёлкнул меня по носу и перевел разговор на более животрепещущую тему: — Ну так я дойду до города?
— Да! Я уверена, что да.
В том, как мы добрались до необходимого нам провинциального пункта назначения описывать, не имеет смысла. Мы шли, шли, и еще раз шли. Вот и все. Разговор не клеился. Каждый думал о своем и делиться с другим своими мыслями не желал. Когда опасность схлынула, как морской отлив и забрала с собой все наносное, я все время мыслями возвращалась к тому человеку, что пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти мою. И к тому, кто был причастен к нападению.
— Ты видел, что Марко, — кажется так звали того, с порочным лицом, — встал в ряды тех, в балахонах?
— Конечно видел, — ответил мне Себастьян, — именно его болт пробил мне грудь. Я думал и Сорн с ним, а если бы не он…
И мы вновь замолчали вплоть до самого города. Когда пошли плодородные поля, одиноко стоящие дома, и на встречу нам стали попадаться экипажи и телеги, Дрэго сказал:
— Я накину на нас морок, я не силен в иллюзии и на долго меня не хватит, поэтому на постоялом дворе тебе нужно будет сразу заказать комнату и без промедления удалиться, боюсь твой нынешний вид не соответствует тому номеру, который нам необходим.
Зачем нам нужна была именно эта гостиница, и именно эта комната, я поняла только когда мы в нее попали. Спасибо предусмотрительному Арду и мешочку с золотом в сдельной сумке, но как только мы перешагнули порог комнаты и морок спал, Цесс решительным шагом прошел ко шкафу, стукнул, потянул и скрипнувшая внутренняя стенка отворила нам проход в маленькую тайную комнату. Здесь был запас одежды и женской, и мужской, разнообразное оружие и несколько мешочков с деньгами. Я взяла то платье, что, по моему мнению, мне максимально могло подойти, и прошла в умывальню. Включив воду, я с радостью обнаружила наличие горячей и быстро скинув с себя грязное платье и обувь, я вступила в чашу ванны. Мне хотелось смыть с себя весь ужас произошедшего, и я долго простояла под проточной водой, промывая волосы. Я вышла, когда кожа моя покраснела и скрипела под пальцами, завернувшись в чистую, хрустящую простыню. Себастьян разложил на кровати целый арсенал оружия и ходил по комнате в чистых кальсонах и рубашке.
