Искуситель засмеялся, медленно наклонил кубок над девушкой, и игристое вино тонкой струйкой полилось между грудей женщины. Та выдохнула, провела рукой по правому холмику и двумя пальцами защемила розовый сосок, застонав, оттянула его вверх. Мужчина склонил голову к животу любовницы, провёл языком по влажному следу от вина и слизал стекающие сладкие капли.
— Я хочу выпить тебя всю, без остатка, ты мой хмель, ты та, с которой я хочу прожить жизнь. Оставь свои попытки завоевать его, будь только моей.
Женщина приподнялась, притянула мужчину вверх за шею и зашептала в губы:
— Ты очень симпатичный, очень умелый любовник, но я не люблю тебя, и ты это знаешь! Мужчина зарычал и толкнул засмеявшуюся женщину на подушки.
— Какая же ты красивая, Амели, и не моя! Скажи, что ты моя! — не дожидаясь ответа, он резко перевернул любимую на живот. С оттягом шлёпнул девушку по заднице, и после того, как красотка вскрикнула, обрушил шквал нежных поцелуев на покрасневшую ягодицу. Поцелуи перешли в покусывания, девушка застонала громче и приподняла упругую попу.
Мужчина сжал ягодицы двумя руками, ещё раз шлёпнул по ним, перевернул девушку на спину и резко развёл её ноги в стороны, открыв себе доступ к тёмно-вишнёвым губам. Медленно наклоняя голову вниз, он смотрел прямо в глаза раскрасневшейся женщины, наслаждаясь её возрастающим возбуждением. Тихонько прикоснулся губами к клитору, вызвав бурю эмоций и дразня девушку, вновь подавшись вверх — поцеловал живот.
Не выдержав напряжения, Амели нажала на голову мужчины, возвращая его к вишнёвым губам. Мужчина, улыбнувшись, подчинился. Язык гулял по лону, прикусывая то одну, то другую губу, настойчиво проникая внутрь. Губы пили нектар любимой.
— Ещё, прошу ещё, не останавливайся, — застонала, извиваясь, Амели, и с силой притянула голову мужчины к себе. Горячие, жгучие всполохи желания возникали в районе живота и словно высокие волны уходили вниз, разбиваясь о тёплые настойчивые губы мужчины.
Язык захватил клитор во влажный плен, заставляя стон перейти в крик. Руки напряжённо сжали шёлковую простынь и сладкий оргазм волной прошёл по телу девушки. Мужчина застонал, перевернул любимую на живот, навис сверху и с животной всепожирающей страстью резко вошёл в неё сзади. Удерживая себя на прямых сильных руках, мужчина с наслаждением входил в возбуждённую женщину, вдалбливая член на всю длину и упираясь в упругие ягодицы. Всхлипы женщины стали похожи на один непрерывный стон, мужчина не выдержал сладкой гонки, и резко разрядился, в последний раз с силой нанизывая на себя женщину, та не заставила себя ждать и догнала мужчину, содрогаясь от повторного оргазма.
Тишину утреннего расцвета нарушило шипение и дым. Разомлевшие, в объятиях друг друга любовники не заметили резко влетевшего в окно огненного шара, но огонь, начавший пожирать балдахин, мгновенно выдернул их из эйфории.
Женский визг перекрыла ругань мужчины, бросившегося к открытой двери с намерением убить нападавшего, но балкон был пуст. Голый мужчина кинулся обратно в комнату тушить огонь.
Глава 14. Корины
«Юмор и любовь — два мощных болеутоляющих»
Бернар Вербер
«Вот и всё, даже тут ложь и обман. Кому верить в этом незнакомом мире? Бежать! Нужно бежать, я найду помощь, вернусь к тому старому дракону и потребую…»
Маргарита, смахнув слёзы, позвала Чаруша и прыгнула с балкона.
Огненная подушка окутала её, чтобы смягчить удар о землю, но упасть девушке не позвонили сильные руки. В темноте Маргарита разглядела вертикальные зрачки, пылающие гневом.
— Что ты сейчас скажешь в своё оправдание? Я собственноручно поймал тебя при побеге из гостевой спальни! С кем ты там была, Маргарита Семёновна? Говори, пока я тебя не бросил в темницу и не растерзал твоего любовника! Рональд? — глаза дракона сузились. — Ты там была с этим…
Мужчина не успел договорить, так как заплаканная Маргарита бросилась жарко целовать мужа, не давая ему произнести больше ни слова.
— Там был не ты, с той женщиной в постели был не ты, Тео, — поцелуи становились всё настойчивее.
Теодор сильнее прижал к груди любимую женщину, нежно поцеловал в ответ и шагнул в портал. Ревнивый дракон присел на большую кровать, посадил девушку на колени, нежно поцеловал в губы и спросил:
— Рассказывай, что ты забыла в гостевой спальне?
Маргарита горько вздохнула, улыбнулась, поцеловала мужчину в подбородок и произнесла:
— Я шла к тебе мириться, купила для тебя подарок. Чаруш сказал, что это наша спальня, я пыталась устроить весёлый сюрприз, войдя через балконную дверь, но там. — Марго покраснела, — на кровати лежали двое. И не просто лежали, они были очень заняты друг другом. Прости, но, похоже, я подожгла балдахин, — из уст девушки вырвался нервный смешок.
Теодор, распластавшись на кровати, долго не мог успокоить свой смех.
— Маргарита, теперь я целиком и полностью понимаю, что попал, ты же не соблюдаешь никаких приличий! Баловница ты моя, я буду очень рад, если доживу до старости с такой весёлой женой. Уф-ф, хорошо, что половина веселья достанется второму мужу, может и дотянем до рождения внуков. Наша спальня на этаж выше, Чаруш ошибся.
Маргарита потянулась и зевнула, напряжение последних часов дало о себе знать, девушку клонило в сон.
— Ты пока располагайся, ванна прямо, твои покупки на столе, Рон занёс. А я схожу, посмотрю, что и как в подожжённой тобой комнате. Скоро буду, без меня не засыпай.
— Да, конечно, не засну, я только проверю, мягкая ли подушка, — Маргарита сильнее прижала к себе сумочку с подарком и провалилась в объятия морфея.
— Эх, ты, храбрый дракончик, — мужчина погладил девушку по волосам и укрыл покрывалом.
Теодор осмотрел голубую спальню, но не нашёл следов присутствия посторонних, гостям эту комнату не подготавливали, в этом он был уверен. Задумчиво потрогал обожжённый материал и вышел из комнаты.
А Марго, перевернувшись на другой бок, погрузилась в гнетущий, сумрачный сон, в котором чёрный туман стелился по примятому травяному ковру. Серые деревья тонкие, словно прутики и абсолютно лысые, опоясывали небольшую поляну-проплешину. Перед костром, спиной к «смотрящему», сидели две согнувшиеся фигуры в тёмных балахонах.
— Они пройдут этой дорогой, тут мы их и подождём, из леса Чёрной девы ещё никто не уходил живым.
— Маловато мы попросили с того трясущегося дракона, притащил пять душ и не одной драконьей. Зачем ты его отпустил, его душа стоит пяти тех, что он ещё по магическому договору доставит.
— Успокойся, если он не соврал, а он точно не соврал, — злой каркающий смех заставил поёжиться смотрящего, — завтра тут будет два дракона, хватит и тебе и мне, — говоривший заглянул в котелок с чёрной булькающей жидкостью и медленно повернулся назад.
Капюшон упал с головы, чудовище уставилось прямо в глаза смотрящего и резко выкрикнуло:
