Поздней осенью 1943 г. я постоянно поражался прочностью нашей обороны, противостоявшей концентрированным атакам русских. В конце концов им все же удалось глубоко вклиниться в полосу наших 11-й армии и 4-й танковой армии между Киевом и Гомелем и совершить прорыв на глубину до 150 км. Хотя мы и сумели вновь захватить некоторые пункты, например, Житомир, в целом успех русских был значительным. Правда, удары по группам армий «Центр» и «Север» нам еще удалось отбить. Не обрадовал нас и успех русских на участке группы армий «А». Здесь они форсировали Днепр и дошли до линии Херсон -Никополь – Кривой Рог – Кировоград. Этот прорыв от Мелитополя до Днепра стал особенно неприятен. Удивительно, с какой ловкостью русский выискивал для своих наступлений стык между нашими группами армий.
20 ноября Гитлер слетал на один день в Бреслау. Там в старинном зале собрались обер-фенрихи различных частей вермахта. Устроить эту встречу с фюрером в Берлине теперь сделалось невозможным. «Дворец спорта» был разрушен. Гитлер говорил с молодым офицерским пополнением того года весьма серьезно. Проиграв эту войну, немецкий народ перестанет существовать. Поэтому каждый германский солдат должен знать, что «эта жестокая война, которую хотели и навязали нам наши враги, не может быть закончена ничем иным, как победой Германии». Дабы добиться этой победы, все «должны проникнуться одной-единственной и непоколебимой верой в нашу вечную Германию». Фельдмаршал Кейтель завершил этот призыв здравицей в честь фюрера. Провожаемый бурной овацией и возгласами «Зиг хайль!», Гитлер покинул зал под большим впечатлением.
Показ самолета «Ме-262»
Тяжелые разрушения и опустошения в центре Берлина вызвали два налета 22 и 23 ноября 1943 г. Гауляйтер Берлина д-р Геббельс лично сообщил Гитлеру о них, а также о той необычайной выдержке, с какой жители города пережили эти две ночи. Фюрер просто кипел от ярости и гнева по адресу люфтваффе, которая оказалась не в состоянии отбить эти налеты.
Так же резко и ожесточенно фюрер обвинял ее и через несколько дней, 26 ноября, в связи с давно с нетерпением ожидавшейся им демонстрации самолетов на аэродроме Ин-стербург. Там собрались все ответственные за их выпуск: Геринг, Мильх, Шпеер, Мессершмитт, Галланд и другие. По моему мнению, люфтваффе снова допустила ошибку, демонстрируя почти лишь вооружение и те приборы, которые еще не были готовы к своему применению.
Гитлер, сохраняя полное спокойствие, обходил длинную шеренгу выстроенных на поле самолетов. В частности, там стояли и новейшие «Ме-109» и «Ме-410», «Ар-234», «До-335», а также «Ме-262». Его сопровождал Мильх, дававший подробные объяснения. «Ме-262» фюрер увидел впервые, и самолет произвел на него большое впечатление своим внешним видом. Он подозвал Мессершмитта и задал ему прямой вопрос: можно ли этот самолет выпускать и в качестве бомбардировщика? Мессершмитт подтвердил: да, он может нести две бомбы по 250 кг каждая.
Услышав его ответ, Гитлер произнес: «Так это же и есть скоростной бомбардировщик», – и потребовал считать «Ме-262» лишь таковым. Мильх попытался подкорректировать решение фюрера в том смысле, что в такой модификации должна производиться лишь часть этих самолетов, что ему, однако, не удалось: Гитлер твердо настоял на своем требовании. Когда Геринг через несколько дней в разговоре с фюрером вернулся к этой теме, тот резко оборвал его. Люфтваффе же могла предложить этот самолет только в виде «Ябо», то есть как истребитель-бомбардировщик, ибо скоростной бомбардировщик требовал дополнительного оснащения для подвески бомб, а также прицельного приспособления.
На обратном пути в «Волчье логово» я имел возможность еще раз поговорить с фюрером насчет этой проблемы и попытался спасти «Ме-262» как истребитель. Хотя в принципе он со мной согласился, поскольку и сам хотел иметь побольше истребителей в рейхе, но связал свое решение с предстоящими политическими проблемами. Наибольшая опасность в ближайшее время – высадка союзников во Франции. Надо сделать все для того, чтобы ее не допустить.
Конференция в Тегеране
28 ноября в Тегеране началась конференция государственных деятелей противной стороны. Рузвельт, Сталин и Черчилль собрались там на неделю вместе с большим штабом офицеров и руководящих политиков. Итоги этой конференции мы узнавали лишь постепенно, большей частью из Анкары от доверенного лица Папеиа в британском посольстве. Говорилось, что в Тегеране имелись противоречия и трудности. В первую очередь речь шла там о труднодостижимой договоренности насчет высадки в Европе. Рузвельт одержал победу над Черчиллем, потребовав совершить ее из Англии в Северной Франции. Черчилль же хотел провести высадку на севере Греции. Отсюда Гитлер сделал вывод, что таким образом английский премьер-министр желал вбить клин своих войск между немцами и русскими, на что русские согласиться не могли, ибо оказались бы не в состоянии приобрести желаемое ими влияние на Балканы. Из сообщений Папена фюрер понял, что вторжение союзников на континент пока еще непосредственно не предстоит, и стал добиваться усиления наших оборонительных сил на побережье Ла-Манша.
Декабрь протекал на фронте в России спокойнее, чем мы опасались. Несколько ослабли и непрерывные воздушные налеты на рейх. Англичане пытались уничтожить 96 полевых катапультных установок, предназначенных для стрельбы «Фау-1» по Британским островам, удалось же – примерно одну четверть. Но эти потери мы сумели возместить. Англичане старались не допустить постройки новых таких установок, явно опасаясь, что Гитлер использует это как повод для ускорения производства самолетов-снарядов. Он действительно очень огорчался тем, что уже сейчас не имеет их в своем распоряжении в достаточном количестве.
Штаб национал-социалистического руководства в ОКВ
В декабре 1943 г. Гитлер дал приказ об учреждении в ОКВ штаба национал-социалистического руководства. Начальником его был назначен генерал пехоты Райнике. Намерение это существовало уже давно, о чем много дискутировали как раз в сухопутных войсках, но решение было принято фюрером только сейчас в результате переговоров с Гиммлером, Борманом и многими офицерами СС. Ему все время докладывали, что противник применяет всяческие средства пропаганды по отношению к нашим действующим на фронте войскам, стремясь оказать отрицательное влияние на их национал-социалистические взгляды. Особенно опасными представлялись Гитлеру и его партнерам по обсуждению данного вопроса воззвания «офицеров Зейдлица», которые те распространяли за линией фронта, призывая в них офицеров и солдат вермахта сложить оружие. Такого рода пропаганде фюрер захотел противодействовать. Генерал Райиике получил указание создать корпус «офицеров по национал-социалистическому руководству», обучить их и послать на фронт, что и было сделано в течение 1944 г. Эта организация даже отчасти получила признание, поскольку НСФО осуществляли и культурно-бытовое обслуживание солдат. Но многие офицеры относились к ним и их деятельности отрицательно. Ход войны и ее тяжесть не позволили полностью использовать этот институт.
