Но сперва они вышли на меня. А я, как я уже об этом говорил, лежал в траве и исходил кровью. И было это, как ни удивительно, довольно далеко от города! Как я попал туда, я до сих пор не понимаю. А Шуба объясняет это так: я пожалел Хрт и Макью, я не оборвал колыбель, и вот поэтому я и остался жив. И это добрый знак, сказал Шуба. Хрт, сказал он, умирая, спас меня. И, значит, теперь нужно ждать, что от моей руки спасется вся Наша Земля. И они все, то есть вся наша дружина, ему верили. А я молчал. Нет, даже более того, я делал вид, что тоже ему верю. И это в то время, когда на самом деле все пока что складывалась отнюдь не в нашу пользу! Мы же пока что только отступали. Или, как мы это называли, шли на Глур. А криворотые шли следом. Мы жгли сигнальные дымы. Ярл Глура, Судимар, нам отвечал. Я приказал ему рубить засеки и рыть рвы и волчьи ямы. И он все это сделал, изготовился, и выставил свою дружину, и весь свой град вооружил и тоже вывел, выставил. И та позиция, которую он занял, а я поддержал, была крепкая, и время было позднее, солнце уже садилось и светило им прямо в глаза, то есть они, сразу подумал я, не смогут прицельно стрелять, а зато мы сможем скрытно пройти и ударить им во фланг, поле чего они, возможно, побегут…
Но побежали опять мы. Точнее, началось с того, что побежали градские. И в этом не было ничего удивительного, ведь же простой народ не приучен к твердости, простой народ – это как воск. Вот Кнас и смял его, пообещав, что он будто никого из них он не тронет, а только подведет под свою руку и обратит к своим богам. «Ведь ваших, – говорил он им, – у вас все равно уже нет, а это очень нехорошо, когда народ остается без бога». Вот что им было сказано через его лазутчиков, пока я шел к ним на Глур и пока Судимар раздавал им мечи. То есть, все было решено уже давно, а я, глупец, в ту ночь шел впереди дружины и надеялся, что вот сейчас еще немного – и я заставлю Кнаса побежать!
Но побежали наши, градские! А после я увел своих. И Судимар увел. Дойдя до берега, мы остановились и сочлись. Потери у нас оказались небольшие, но все равно было бы просто наивно надеяться на то, что мы с оставшимися у нас силами сможем здесь что-либо изменить. Поэтому я и предложил отходить дальше, на волоки, и закрепляться уже там, и ждать подкрепления с севера. Но Судимар сказал:
– Нет, я никуда не пойду. А лягу там, где лежит мой отец!
И он назавтра выступил и лег. Я этого не видел, это мне уже потом сообщили дымами. Я тогда был уже на волоках. Но я там недолго простоял, никого из своих не дождался, дождался только криворотых, они меня сшибли – и я пошел дальше, на Уллин. Сам Уллин, насколько я знал, был довольно маленьким и нищим городом, но зато, как не ленился повторять об этом Шуба, уллинский ярл Владивлад – это не только решительный и храбрый воин, но к тому же еще и колдун. А нам, и это опять же по мнению Шубы, без колдовства теперь не обойтись, ибо уж слишком много криворотых. Я молчал. Мы шли на Уллин. А вот идут ли уллинские нам навстречу, мы этого не знали.
И вдруг, уже на третий день после волоков, мы с ними встретились! Едва только завидев их шатры на берегу, я сразу повернулся к Шубе и сказал:
– Это хороший знак! Значит, колдун настроен очень решительно! Сам выступил, не дожидался!
Но Шуба молчал. Он даже не повернулся ко мне – он смотрел на их стан. А потом, покачав головой, сказал вот что:
– Он не один пришел! А вон, – и указал, куда смотреть, – видишь еще один бунчук? А знаешь, чей он? Того, кого ты называешь Безголовым!
– Так, значит, он жив?! – спросил я.
Шуба в ответ ничего не ответил, а только согласно кивнул. Вот до чего он боялся того, кто, как оказалось, был тогда очень слаб и чуть жив. Когда мы причалили к берегу и поднялись к ним в стан, он лежал в своем шатре и бредил. А его союзник Владивлад, то есть тот самый колдун, на которого Шуба возлагал такие большие надежды, сказал, что Айгаслав скоро поправится. К утру, пообещал Владивлад, Айгаслав будет уже на ногах. После чего спросил, много ли я привел с собой воинов. Я сказал, что я пришел на одном корабле и у меня всего сорок пять воинов. Владивлад, услышав это, усмехнулся. Тогда я не сдержался и сказал, что, насколько я успел заметить, у него тоже не слишком много войска. Однако, как мне кажется, тут же заметил я, ты, тем не менее, не собираешься уклоняться от завтрашней битвы. Ни в коем случае, тут же ответил Владивлад, еще раз усмехнулся и сказал: смотри! И даже указал, куда смотреть.
Я посмотрел туда, куда он указал. Там и действительно уже были вырублены кусты, а местами даже скошена трава и расставлены вешки. Вот также, сразу вспомнил я, у нас было в учебном лагере, когда я принимал экзамены по тактике. Но тут же не учебный лагерь, а война! Поэтому я не удержался и заговорил с большой поспешностью:
– Но, Владивлад! Ты видел, сколько их?! А нас не больше пяти сотен. Сражаться с ними здесь, в открытом поле – это просто безумие! Поэтому, по всем теориям, нам нужно отойти и закрепиться хотя бы там, – я указал, – в тех буреломах, и вызвать его на себя. А еще лучше вообще, пока есть время, уходить…
И вдруг я замолчал. Меня тогда как будто обожгло! Я резко обернулся…
И увидел женщину. Она была молодая, красивая. Я эту женщину уже однажды видел, сразу подумал я. Вот только где это могло быть? Я смотрел на нее и молчал. Она тоже молчала и тоже смотрела на меня. А Владивлад рядом будто не было! Я вспоминал, вспоминал… И вдруг вспомнил! Да, это она! Это ее я видел в том своем странном сне в первый день моего пребывания в Ярлграде: как будто мы сидим в лесу возле костра и я ей рассказываю о Наиполе, что там носят и что едят, и что такое ипподром, что такое театр… И еще, и это самое главное: эта женщина тогда и назвала меня – впервые! – Барраславом. Ну а саму ее зовут… и я опять не вспомнил! Я опять забыл! А если честно, то и не пытался вспомнить, потому что как разбудил меня тогда легат и как я тогда вышел из дворца, так мне сразу стало не до этого! А вот теперь она стоит передо мной и смотрит на меня – как госпожа на раба! Великий Хрт, подумал я, да что же это такое, да почему это так?! А вслух только спросил:
– Простите, госпожа, как вас зовут?
– Сьюгред! – ответила она с подчеркнутым достоинством. – Сьюгред, супруга ярла Айгаслава. Он – старший ярл над всей этой Землей! А кто такой ты?!
Хотя она, конечно, уже прекрасно знала, кто я такой и откуда. Но женщина есть женщина. Та самая! И я ответил так:
– Я – Барраслав.
На что она лишь усмехнулась, помолчала… Я же не назвался ярлом – ей это понравилось… А после развернулась и ушла – к нему, в шатер.
А я стоял, как громом пораженный. Я, честно скажу, тогда не знал, что и думать. Просто стоял, как столб! Вдруг Владивлад спросил:
– А где вы раньше виделись?
– Мы? – спросил я.
– Да, – сказал он. – Вы. Ты и она.
Сказал – и посмотрел на меня очень пристально. Так, вспомнил я, умел смотреть Гликериус. Я называл это лезть в душу. А теперь ко мне в душу хочет залезть этот колдун. Мне сразу стало смешно! Я усмехнулся и сказал:
