В конце прохода их встретили лучники и алебардщики внешнего кольца обороны, они ждали позади завала, еще не убежденные в отступлении варваров. В ответ на крик Бедира они быстро расступились, и Кедрина провели через башню к больничным палатам. Там стоял Рикол, беседуя с теллеманами, его сломанная рука висела поперек груди, по худому лицу разлился ужас, когда он увидел Кедрина.
— Что случилось? — спросил он, знаком отослав подчиненных.
— Он убил хеф-Улана Орды, — ответил Бедир. — Но затем берсерк набросился на него из засады.
— В его клинке были чары, — сказал Кедрин. — Я их почувствовал. Я чую волшебство, когда оно близко.
— Где Уинетт? — требовательно спросил Бедир.
Рикол придержал вопросы и велел одной из целительниц найти Старшую Сестру.
Та быстро явилась, в глазах ее отразилась боль, едва она увидела рану Кедрина. Затем, вытирая с ладоней кровь, наскоро осмотрела его.
— Идемте, — повернулась и повела их за собой в уединенную палату. — У него только одна рана?
— Только эта, — ответил Кедрин, — и ничуть не болит.
— Помогите мне снять доспехи, — велела Уинетт.
Вместе они избавили юношу от металла, оставив лишь в штанах и нижней рубахе.
Целительница бережно уложила его на постель у стены и выпроводила всех за дверь. Затем нежно положила ладони на виски.
Он ждал во тьме, когда она прикоснулась к нему, и почувствовал, как ее легкие пальцы ощупывают припухлость, затем возвращаются к вискам, уверенный, что ее искусство вернет ему зрение, ибо не сомневался в великом даре Сестры. Ну, конечно же, скоро он вновь прозреет.
— Колдовство, — проговорила она чуть погодя. — Расскажи, что случилось.
Пока он рассказывал, она приготовила компресс и бережно приложила к его глазам, а вокруг наложила плотную повязку. Компресс была прохладным и успокаивал, хотя и не так, как рука, которую он отыскал и сжал в своей во время рассказа.
— Его отправил Посланец, — сказала Уинетт, когда он умолк, высвободив руку, чтобы приготовить питье и поднести к его губам. — Ты важен для него, Кедрин. Полагаю, он знает, что ты можешь его сокрушить.
— Как? — спросил он. — Мне не подойти к нему. А теперь я слеп.
Он услышал слова, произнесенные спокойно и ровно и отчасти вернувшие ужас пережитого. Он содрогнулся, опять потянувшись за девичьей рукой, отыскал ее, маленькую и теплую, а затем почувствовал, как прикасаются к его руке губы и как влажные капли падают на его щеку. Он понял, что это слезы, и они поколебали его надежду.
— Уинетт, — сказал он, и голос его дрогнул. — Ты сможешь меня исцелить?
— Я очень постараюсь! — пылко воскликнула она. — Обещаю тебе.
Тогда его охватил страх, он крепко вцепился в ее руку, подавляя крик, готовый сорваться с губ.
— Скоро? — медленно спросил он.
— Не знаю, — ответила она, глядя на его лоб, — твои глаза не порезаны, а только ушиблены. Но злые чары, которые были в клинке, поразили тебя, и я это вылечить не могу. Пока что. Здесь.
— Тогда где? — спросил он. — И когда?
— Может быть, в Эстреване, — сказала она. — Или когда явятся Сестры Дарра.
— Если явятся, если варвары сперва не одолеют нас… — с горечью пробормотал он.
— Дарр придет, — пообещала она, — и белтреванцы нас теперь не одолеют. Ты спас нас от этой участи, Кедрин.
— И заплатил хорошую цену, — откликнулся он.
— Да, — печально произнесла она. — Но я найду, чем помочь тебе. А пока усни.
Он почувствовал, как ее рука ускользает из его пальцев, как она обвивает его плечи, приподнимая, чтобы он отпил из чашки, которую она поднесла к его губам. Затем, когда лекарство было выпито, он все еще чувствовал, что она его держит, приложив его голову к своей груди, вялость разлилась по его телу, он задремал, а там и безмятежно уснул. Тогда Уинетт раздела его и вышла, чтобы сообщить Бедиру о недуге сына. Владыка Тамура выслушал весть с опечаленным лицом, а Браннок негромко выругался. Но ни один из двоих не мог предложить ничего лучшего, чем оставить больного в постели до поры, когда удастся получить помощь у Сестер, которые прибудут с королем, либо в самом Эстреване. А поскольку делать им здесь было более нечего, они занялись приготовлениями к упорной, до конца, обороне крепости. Но новых боев не было ни в ту ночь, ни на следующий день, хотя варвары все еще держались к северу от крепости, ибо лесной народ готовил погребальный костер Нилоку Ярруму. И на вторую ночь пламя костра озарило теснину, а вой скорбящей Орды отражался от Лозинских стен. Защитники крепости ждали нападения, когда взошло солнце, но его не последовало. А вскоре после зари прибыли корабли Дарра, и три тысячи андурелских воинов удостоились бурного приветствия, которое разбудило Кедрина. Он испытал ужас, обнаружив, что все еще слеп, поднялся и заковылял по палате, не понимая в смятении, означают ли услышанные им крики спасение или последний бой. Явилась одна из Сестер, загнала его обратно в постель и заставила выпить успокаивающего, в то время как Кедрин непрестанно требовал, чтобы пришла Уинетт, то терзаемый гневом из-за своей слепоты, то страшась, что ослеп навеки.
— Дарр явился, — оказала Уинетт, когда вернулась, позаботившись о других раненых. — А белтреванцы больше не пытаются проникнуть в крепость. Они ждут у северной стены, и только.
Тогда он опять уснул, а после того, как люди Дарра распределились по постам, король явился в его палату в сопровождении Бедира.
— Он нас спас, — сказал Бедир, посмотрев на спящего сына. Лицо отца омрачилось скорбью. — Если бы Кедрин не одолел хеф-Улана, они истребили бы нас всех.
— Думаю, он спас все Три Королевства, — веско произнес Дарр. — Этот хеф-Улан был избран Посланцем. Победив его, Кедрин показал лесному народу, что Посланец не всемогущ. Теперь они должны провозгласить нового хеф-Улана или удалиться в Белтреван.
— Посланец допустит это? — усомнился Бедир.
— А он не сможет этому воспрепятствовать, — отозвался Дарр. — Лесные племена постоянно грызутся друг с другом, и лишь могущественный человек может их объединить. Должно быть, таким и был Нилок Яррум — но теперь он мертв, а вожди помельче начнут между собой борьбу за звание хеф-Улана. Тем временем у нас окажется достаточно сил для отпора. Сможет ли даже порождение Ашара помирить их?
Догадки короля оказались верными. Он еще только высказывал их, а Уланы Орды уже затеяли соперничество, их страх перед Тозом уменьшился после смерти Нилока Яррума.
— Идите вперед! — требовал Тоз и тлеющим взглядом изучал угрюмые лица вокруг костра совета. — Они слабы, вы одолеете их, как я вам обещал.
— Обещал Ярруму, когда возвысил его над нами, — пробормотал Вран, избегая взгляда кудесника. — А кто поведет нас теперь?
— Я, — сказал Баландир.
— Ты? — Вран обернулся к человеку с лисьей бородой. — С чего это Яту следовать за Кэроком?
