время будешь держать их слегка расставленными.
Я ничего не говорю, как раз находя свое место в Зоне, готовясь сконцентрироваться до конца вечера.
— Ты меня поняла, Аллегра?
— Да, Роберт.
— Хорошо. Видишь вон ту семью под оливковым деревом?
Я смотрю в том направлении и вижу пару и двоих детей — близнецов, кажется, — около четырех лет от роду.
— Да я вижу. Ты знаешь их?
— М-м-м-хм-м. Она заканчивала школу вместе со мной, будучи в то время на седьмом месяце беременности. Она отдала ребенка на усыновление. Нам всегда было интересно, кто отец. Главным подозреваемым был молодой учитель биологии, проявлявший чрезмерный интерес к беременности. Но она молчала, как могила. Мы так и не узнали.
— Тебя это действительно интересовало в то время? — спрашиваю я, откидываясь назад.
Не могу представить, чтобы Роберта так волновали сплетни, только не в школе. Представляю его действительно крутым парнем, которому было наплевать на подобные вещи и на то, что другие люди думают о нем. Он, конечно, только позже обнаружил, что ему нравятся сплетни, и сегодня довольно ярко продемонстрировал это, по крайней мере, я так себе это представляю.
— Нет. Но это стало большим событием в школе. Было невозможно пройти мимо. Помни о своих ногах, Аллегра, — напоминает он, и я понимаю, что скрестила их в лодыжках.
— Извини, пожалуйста, — говорю я, тут же исправляя осанку.
Фрэнк и Сара возвращаются, выглядя возмутительно натрахавшимися и сияя, как медные гроши.
— У тебя на шее помада, друг мой, — замечает Роберт, постукивая себя по шее, чтобы показать Фрэнку, где следы. — Слева.
Фрэнк берет салфетку и вытирает шею.
— Бабулька в поддельном Prada посмотрела на нас довольно подозрительно… — усмехается Сара и продолжает, — наверное, я была слишком громкой.
— Здесь вас никто не слышал, определенно не так уж здорово-то и было, — самодовольно замечает Роберт.
— О, небеса… — стону я и закатываю глаза, — с вами просто невозможно куда-либо пойти…
— Будь благодарна, — говорит Роберт, улыбаясь официантке, которая ставит передо мной тарелку, — Сара могла отсосать ему под столом.
Официантка замирает, смотрит на Роберта и явно не знает, как лучше сохранить самообладание.
— Спасибо, — бормочу я, одаривая ее извиняющейся улыбкой.
— Приятного аппетита, — хрипит та и удирает.
Ее коллега, который как раз вручает Роберту тарелку, ухмыляется.
«Мужчины!» — думаю я, внутренне качая головой.
— Это было чересчур, Роберт, — говорю я, мягко ударяя его по плечу. — Бедная женщина…
— «Профессиональные риски»… — отвечает он, пожимая плечами.
— Если хочешь кого-то выбить из колеи, делай это со мной. Или, хотя бы, с Сарой.
— Сара все еще находится в посторгазмическом состоянии, она даже не заметит ничего. Да и ты станешь достаточно неуверенной, когда я скажу, что тебе нужно еще поработать над положением ног, мой зайчик.
Роберт ухмыляется мне и берет вилкой морковку с моей тарелки.
— Мой зайчик… — стону и раздвигаю ноги, которые уже рефлекторно скрестила. — Мой зайчик, я не могу в это поверить. Если нам сюда запретят приходить, то это будет из-за тебя.
— Или из-за тебя.
— Из-за меня? С чего это? Я единственная, кто ведет себя здесь прилично, — отвечаю я и одариваю его очаровательной улыбкой. «Если не учитывать того, что я должна сидеть здесь, словно ковбой с отеком яичка», — добавляю мысленно.
— О, может быть, потому что ты отсосешь потом под столом?
Слова Роберта звучат абсолютно серьезно, его взгляд суров и непреклонен. Я издаю мучительный, недоверчивый стон и вынуждена заметно сглотнуть. «Он же не собирается… Нет, я не смогу», — думаю я. Это недопустимо, и Роберт тоже это знает.
Фрэнк и Сара хохочут, а я продолжаю смотреть на Роберта, как будто тот сошел с ума. Затем он ухмыляется мне своей неотразимой улыбкой, и у меня перехватывает дыхание. О, черт, кажется, я ненавижу этого ублюдка всем сердцем. Он умудряется вывести меня из равновесия одним предложением, хотя должна была догадаться, что подобное последует. Во всяком случае, я только что сама говорила об этом. Ненавижу его, ненавижу его, ненавижу его. И люблю его так сильно, что это почти больно.
— Я знаю, что ты любишь меня, мой зайчик. Ешь, иначе остынет.
— Да, Роберт, — говорю я, выбирая нарочито насмешливый тон и демонстративно скрещивая ноги.
Взгляд, который Роберт бросает на меня, прежде чем вернуться к еде, очень многообещающий. Сара и Фрэнк уже повеселились сегодня по-своему, а я собираюсь повеселиться. Позже. Дома.
Глава 55
Входная дверь захлопывается позади нас. Роберт наблюдает, как я снимаю обувь — туфли на высоких каблуках, которые он купил мне прошлым летом.
— Хочешь сначала сходить в ванную? — вежливо спрашиваю я и стараюсь делать вид, будто меня ничего не беспокоит.
— Аллегра, — рычит он, и я почти вижу, как растет его эрекция.
— Да, Роберт?
Поймай меня, поймай. Мое сабмиссивное «я» скачет перед Зоной и дразнит Роберта, строя козьи рожицы — и он это чувствует, знает, чего я хочу. Отступаю, застывая в дверях гостиной, и смотрю, как он идет за мной. Тигр, молчаливый и опасный, внимательно наблюдающий за своей добычей. Я улыбаюсь и возвращаюсь в гостиную. Роберт стягивает через голову рубашку и бросает ту на диван.
— Раздевайся.
— Нет.
Пожалуйста, заставь меня Роберт. Я хочу быть побежденной, как физически, так и морально. Хочу, чтобы он показал мне, насколько я слаба на самом деле. Жажда этой маленькой игры написана у него на лице, его ухмылка дьявольская и невероятно эротичная. Он расстегивает кожаный ремень, который носит с джинсами, и смотрит на меня. Бесконечно медленно вытягивает кожу из шлевок, и мне приходится сглотнуть. Роберт такой сексуальный, такой чертовски сексуальный. Он складывает вдвое ремень в левой руке, правой расстегивает верхнюю пуговицу брюк и, пользуясь оказываемым им на меня гипнотическим воздействием, медленно приближается. Я начинаю дышать быстрее, мой взгляд прикован к ремню и выпуклости в его паху.
— Нет, — шепчу я, врезаясь в книжную полку при моем следующем шаге назад, когда тот тянется ко мне.
— О да… — он усмехается, хватает меня за талию и поднимает, перекидывая через плечо. Я пинаю и шлепаю его по заднице ладонью, но тот крепко удерживает меня.
— Отпусти меня, неандерталец! Ой! Прекрати! Не смей тащить меня в свою чертову пещеру!
Роберт смеется и открывает дверь спальни.
— Неандерталец, да? Я запомню это, Аллегра.
Через несколько секунд он опускает меня на нашу кровать, переворачивает на живот и левой рукой держит за шею, прижимая к матрацу. Я слышу свист ремня в воздухе и стону, когда тот с приглушенным ударом приземляется на мою задницу. Моя одежда хорошо смягчает,
