законопроект, сняв его с обсуждения. Принятие проекта в Госдуме стало возможным только потому, что в нижней палате совсем не было знатоков нефтяной промышленности[2209]. Критический тон задали руководители Совета съездов представителей торговли и промышленности, входившие в Госсовет. П.О. Гукасов возмущался: до сих пор промышленника рассматривали в качестве арендатора, выделявшего казне известную долю получаемого продукта. Теперь же он превращается в подрядчика по бурению и по добыче, обязанного сдавать нефть не по той цене, в которую она ему обойдётся, и не по биржевой стоимости, а по установленной на торгах на 30 лет вперёд, так как предметом торга делается условная цена. Как можно реализовывать предпринимательские инициативы в подобных условиях?![2210] Законопроект демонстрирует отношение к промышленнику как к врагу населения, как к разбойнику, которого следует связать по рукам и ногам[2211]. Гукасова поддержал Н.С. Авдаков: сдача недр на определённый срок неприемлема, поскольку провоцирует расхищение ресурсов. «Только тогда горная промышленность может развиваться, — заявил он, — когда горный промысел свободен, когда недра свободны. Это существует во всех странах, а здесь является какое-то закрепощение разработки недр на срок, это какое-то странное превращение промышленников в подрядчиков»[2212]. Г.А. Крестовников вопрошал: пойдёт ли какой-нибудь солидный предприниматель на такого рода торги? И сам же давал отрицательный ответ[2213].
Следует отметить, что ссылка на международную практику, якобы предоставлявшую максимальные свободы при освоении природных богатств, не совсем точна. Так, прусский горный устав, из которого многое было позаимствовано, как раз исключал добычу угля и минеральных удобрений из свободных рыночных отношений, предоставив право разработки сырьевых ресурсов государству. Причём правительство могло передавать это право другим лицам на строго определённый срок. И никто не видел в этом подрыва основ предпринимательства[2214]. В итоге большинство Государственного совета поддержало законопроект; 17 июня 1912 года он получил высочайшее утверждение. Однако его практическое применение нельзя назвать удачным. Торги назначались дважды, 17 мая 1913 и 15 сентября 1914 года. Бакинские нефтяные короли снова сделали всё, чтобы продемонстрировать их полную несостоятельность. В первом случае поступило 426 заявок, большая часть которых — явно от подставных структур и лиц, действовавших в интересах всё тех же крупных отраслевых игроков. В результате сессия была признана недействительной[2215]. Повторные осенние торги опять дали отрицательные итоги: выставленные участки разыгрывались безрезультатно три раза подряд. По условиям тендера в случае, если нефтеносные площади оказывались неарендованными, возникала возможность передачи их без торгов. Именно этой юридической уловкой и решили воспользоваться крупные нефтяники, чтобы получить земли для паевого товарищества, о котором говорилось выше.
С середины 1916 года, когда интрига вокруг фирмы Нобелей разрешилась в пользу последних, правительство берёт курс на масштабную нефтяную добычу на принадлежащих казне землях. Ведь Министерство торговли и промышленности, т. е. государство, являлось самым крупным нефтепромышленником, получая в виде отчислений около 70 млн пудов нефти (через Нобелей перед войной проходило около 60 млн пудов)[2216]. Учитывая растущие потребности, военное время и срыв проекта по подчинению Нобелей питерским банкам, власть решила играть на этом поле напрямую, что вызвало бурю негодования участников рынка, ободрённых нобелевской победой. Они забросали правительство письмами, в которых говорилось, что устройство казённых промыслов «в случае своего осуществления отзовётся весьма тягостно на будущности бакинской промышленности»[2217]. Выход из такого положения — образование паевого товарищества и предоставление свободных земель всем выразившим желание работать. Расширение же казённой добычи и передача лучших участков государству серьёзно нарушит интересы нефтяной промышленности, станет для неё губительной[2218]. Любопытно, что идею паевого товарищества горячо поддерживал Центрально-военный промышленный комитет (ЦВПК), учреждённый для помощи фронту купеческой буржуазией. Там присоединились к просьбам нефтяников как к наиболее полно отвечающим современным условиям. Причём презентовал проект в ЦВПК управделами фирмы «Братья Нобель» В.К. Истомин[2219].
Однако олигархии так и не удалось продавить паевое товарищество: даже в стремительно ухудшавшейся обстановке правительство не шло ни на какие уступки. Более того, 16 сентября 1916 года Совет министров внёс в Госдуму проект казённой нефтедобычи, представленный Министерством торговли и промышленности. Суть проекта сводилась к следующему. Казна (МПС, морское, военное ведомства) является наиболее крупным потребителем топлива (около 130 млн пудов нефти в год); каковы бы ни были общетеоретические соображения о невыгодности казённого хозяйства, в некоторых случаях государственные предприятия не только желательны, но даже необходимы. Они избавляют от тягостной иногда зависимости от рынка, находящегося под непосредственным влиянием частных интересов, не всегда согласованных с общегосударственными потребностями[2220]. Правда, два месяца спустя правительство всё же допустило сдачу части оставшихся нефтеносных площадей без торгов. Речь шла о тех землях, где уже размещались вспомогательные промысловые сооружения некоторых фирм, а потому передача этих участков другому производителю с демонтажом и новой установкой оборудования вызвала бы неизбежное падение добычи[2221]. Сдаваемая без торгов общая площадь составила 50 десятин; причём, как указано в документе, в большем объёме, чем намечалось, удовлетворены ходатайства Каспийского общества, принадлежащего «Шелл», товарищества «Нефть» Русско-Азиатского банка, фирм Манташева, «Воротан» и др. Весьма примечательно, что в приведённом перечне нет товарищества «Братья Нобель» — оно ничего не получило[2222].
Всё изменилось после Февральского переворота. Временное правительство, состоявшее из оппозиционной купеческой буржуазии, поддержало бакинскую инициативу о паевом товариществе. Депутацию во главе с Э.Л. Нобелем радушно принял новый министр торговли и промышленности А. И. Коновалов. Уже в апреле он сделал представление об удовлетворении ходатайства о сдаче без торгов всех имеющихся нефтеносных земель. Причём Временное правительство с готовностью пересмотрело итоги единственных торгов, состоявшихся в мае 1915 и в мае 1916 года: тогда было заторговано соответственно 36 и 29 участков, договоры предусматривали определённые этапы и объёмы буровых работ. Теперь же, после февраля, нефтяные короли просили отсрочить выполнение обязательств. Специалисты из Горного департамента собирались им отказать, а рассматривать предоставление льгот в каждом отдельном случае. Но Министерство финансов и министерство торговли и промышленности решительно поддержали ходатайство[2223]. Правда, эта олигархическая идиллия продолжалась недолго: вскоре пришёл октябрь 1917-го.
Глава одиннадцатая
Неудавшийся штурм Москвы
Тема соперничества Петербурга и Москвы — известная страница отечественной истории — в предыдущих главах уже находилась в поле зрения. Наиболее активная фаза противостояния двух столиц пришлась на Первую мировую войну. К сожалению, этому важному сюжету до сих пор уделено мало внимания, а большинство специалистов вообще проходят мимо него. О том, что схватка питерского и
