Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
отклонена. Более молодые лидеры Джонс и Рейнольдс настаивали на немедленном восстании. Более опытные, включая О’Коннора и О’Брайена, которые имели возможность сравнить существующее положение с положением прежних лет, считали, и совершенно справедливо, что восстание не получит достаточной поддержки, чтобы можно было иметь хоть какой-то шанс на успех. Даже толчок, данный прокатившимися по всей Европе революциями, не смог вернуть движение на тот уровень, которого оно достигало раньше.
После того как петиция была подана, оказалось, что под ней подписалось 1 миллион 975 тысяч человек, а не пять миллионов, как утверждал О’Коннор. Многолюдный митинг, который должен был состояться после представления петиции 10 апреля, оказался ничтожно малочисленным по сравнению с войсками, призванными правительством для расправы с «революцией», которая, как они знали, не должна была произойти. На Кеннингтон-Коммон собралось около 30 тысяч человек, и О’Коннор решил отказаться от своих планов похода на Вестминстер. Волнения чартистов продолжались до лета 1848 г., но были сломлены систематическими полицейскими атаками на их митинги и арестами самых выдающихся руководителей движения, включая Эрнеста Джонса.
Начиная с этого момента история чартизма – это непрерывный спад движения, несмотря на принятие новой программы с ярко выраженными социалистическими чертами. «Земельная компания» О’Коннора обанкротилась, и ее вынуждены были ликвидировать, а в 1852 г. О’Коннор был признан умалишенным. После 1853 г. прекращение деятельности ассоциации было официально подтверждено решением о прекращении выборов в исполнительный комитет. Национальная чартистская организация продолжала существовать примерно до 1858 г.
Провал чартистского движения отчасти можно объяснить слабостью его лидеров и тактики. Но сама эта слабость явилась лишь отражением того факта, что рабочий класс был еще очень молод и незрел. В сороковых годах буржуазия все еще представляла собой набирающий силу класс, продолжала вносить положительный вклад в социальный прогресс и могла позволить себе пойти на существенные уступки, чтобы предотвратить восстание. Бедствия того времени по своей природе скорее были похожи на болезненность роста, чем на признаки непреодолимого разложения.
В 1848 г., хотя, наверное, мало кто это осознавал, Англия находилась на пороге длительного периода торговой экспансии и процветания, и, хотя немногое из этого процветания перепадало на долю рабочих, тем не менее относительное улучшение жизненных условий отвлекало их от мысли о революции. В политическом отношении двадцать лет, прошедшие после 1848 г., являли собой разительный контраст по сравнению с периодом упадка чартизма. Попытки создать крупную, независимую партию рабочего класса больше не повторялись, политическая деятельность стала более локальной или же ограничивалась каким-нибудь конкретным практическим вопросом, но, как мы уже отмечали в связи с викторианским радикализмом, такая деятельность никогда не прекращалась.
Сегодня мы можем отчетливо видеть то, что не было столь ясно тогда, и понимаем, почему Энгельс в 1858 г. едва ли не с отчаянием писал, что «английский пролетариат фактически все более и более обуржуазивается, так что эта наиболее буржуазная из всех наций, по-видимому, хочет, в конце концов, иметь наряду с буржуазией буржуазную аристократию и буржуазный пролетариат. Для нации, которая эксплуатирует весь мир, это и в самом деле является до известной степени естественным» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XXII). Положительный вклад этих лет – а это был реальный вклад, значение которого иногда недооценивалось, – был сделан в других областях, таких как тред-юнионизм и кооперация.
3. Новая модель тред-юнионизма
Еще прежде, чем старый революционный тред-юнионизм прошел в блеске славы Великого национального союза и «священного месяца» 1842 г., уже можно было разглядеть первые признаки зарождения организации нового вида. После 1848 г., когда надежды на разительные политические победы исчезли, быстро вырос тред-юнионизм «нового типа». Он строился на более узком, но более прочном фундаменте. От попыток создать союз рабочих разных профессий отказались, после того как потерпела крах Национальная ассоциация рабочих всех профессий (1845–1850). Даже здесь уже наблюдались заметные различия. Национальная ассоциация скорее носила характер федеративной организации, к которой были прикреплены небольшие местные союзы, и она всегда старалась действовать осторожно, всячески избегая стачек.
Тред-юнионизм нового типа не являлся союзом рабочих разных профессий, он был союзом рабочих одной профессии. Эти союзы представляли собой национальные организации, практически всегда состоящие из квалифицированных рабочих. По своим взглядам и политическим убеждениям эти союзы выражали точку зрения профессиональных ремесленников, давно уже имевших свои местные союзы и клубы, из которых Ловетт и чартисты, поборники «моральной силы», пополняли ряды своих приверженцев.
Уже в 1835 г. Комитет лондонских наборщиков печати следующим образом характеризовал их действия: «К сожалению, почти все организованные до сего времени профсоюзы добивались успеха, прибегая к вымоганию обещаний и принуждению… Пусть наборщики Лондона покажут Англии более яркий и лучший пример; давайте откажемся от содействия хитрости и грубой силы, и, когда мы станем вести борьбу с нашими противниками, давайте будем применять только неопровержимое оружие истины и разума».
Считалось, что заработная плата и стоимость рабочей силы зависят только от законов спроса и предложения. В 1849 г. рабочие, занятые в промышленности, обрабатывающей горный хрусталь, заявили, что «одним из основных принципов является нехватка рабочей силы… Все дело в спросе и предложении». Та же мысль еще более ясно выражена в любимом изречении Томми Рэмси, основателя профсоюзов даремских шахтеров: «Друзья, объединяйтесь, чтобы улучшить свое положение. Когда яиц мало, яйца стоят дорого; когда рабочих мало, рабочие стоят дорого».
В результате возникла тенденция отказывать в поддержке забастовкам и вместо этого прибегать к сдерживанию предложения рабочей силы путем ограничения количества новичков, препятствования сверхурочной работе, а в отдельных случаях даже субсидирования эмиграции. Высказывание «Придерживайся правила и не допускай парней к работе» было характерным лозунгом того времени.
Таковы были основные принципы, которых придерживались национальные союзы около 1850 г. Будучи строго исключительными и часто передаваемыми по наследству, они обслуживали рабочую аристократию, мало заботившуюся о массах за пределами их рядов. Но внутри своей организации они достигли такой солидарности, которая позволяла союзам пережить тяжелейшие поражения с почти неизменным членством. Они привнесли в движение английского рабочего класса деловые методы и внимательное отношение к нудным организационным деталям, без которых нельзя было добиться длительных успехов. Они впервые сделали тред-юнионизм нормальной и привычной частью повседневной жизни тысяч рабочих.
Новые союзы требовали большие взносы, часто шиллинг в неделю или даже больше, и на них возлагалось выполнение всевозможных обязанностей, помимо разрешения конфликтов между членами союза и предпринимателями. Союзы обычно выдавали пособия по болезни, на похороны и в связи с безработицей, и самая серьезная опасность заключалась в том, что они становились обыкновенными обществами взаимопомощи, чья истинная цель была полностью скрыта, а политика действий была крайне осторожной, если не сказать трусливой. Таковой на
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
