— Слишком большие деньги были обещаны ему за молчание, — ответил Маклайн, — а деньги, дорогой мой, способны перебороть всякий страх.
— Значит, вы с самого начала знали, какая участь ожидает его? Вы нашли Юрия только для того, чтобы обречь его на смерть.
— Он прекрасно знал, чем рисковал, — недовольно сказал Питер. — Переведенные на его банковский счет деньги затуманили его разум. Кстати, вдова с ребенком всю эту сумму в полном объеме уже получили… Я его несколько раз предупреждал, что ревнивые мужья могут иногда идти на крайние меры, но он не воспринял мое предложение всерьез и все же решил рискнуть. Так что обвинять в его смерти меня вы не имеете никакого права, — он сам выбрал себе судьбу.
— А вы все-таки своего добились?
— Я бы добился своего по любому. Не таким, так другим способом. Кое-какие варианты в запасе у меня были. Признаться, ваше появление на сцене немного спутало мне карты. Пришлось дать вам работу, чтобы не возникло никаких нелепых подозрений с вашей стороны. Но я об этом нисколько не жалею, ведь вы — специалист куда более способный в своем деле, чем Колесников. Это я заметил сразу…
— И совершили ошибку, — добавил я.
— Никакой ошибки я не совершил, — уверено запротестовал Маклайн, — все шло довольно гладко. Вадика рано или поздно все равно должен был кто-то раскрыть, — уж слишком «открыто» и решительно он действовал, а через него без проблем и на Тамару могли выйти. То, что это сделали именно вы, даже, в некоторой степени, лучше, — ваш престиж в моих глазах значительно поднялся.
— Спасибо, — совершенно не испытывая гордости, ответил я. — Но все-таки, хоть убейте, не понимаю, — какой смысл был в организации всей этой глупой авантюры? Ведь если определены истинные преступники, то невиновность Батурина доказана. И все опять возвращается в исходное положение.
— Не все, Андрей Николаевич, далеко не все. Во-первых, он потерял любимую жену и дочь, а это само по себе — ужасный удар. Мало того, жена в глазах прессы оказалась обычной потаскухой, а дочь — жестокой убийцей. Как вы думаете, рейтинг Батурина после таких сообщений увеличится? Но Бог с ним. Допустим, что он — человек сильный, как-нибудь подобное переживет. Но ведь наружу выплыли и другие факты: обиженная в молодости девушка, другая, брошенная с ребенком на руках, который вырос и к отцу кроме мести ничего не испытывал, бесчисленные измены первой жене, его любовные похождения. Все грязное белье вывернулось наизнанку… Нет, Андрей Николаевич, карьере Батурина конец пришел однозначно. Помянете мои слова, — прогадать здесь я не мог. Он сам больше не захочет заниматься никакой политикой.
— А вы не боитесь, что я обо всем этом раструблю на весь мир?
— Я не думаю, молодой человек, — лицо Маклайна снова озарилось яркой улыбкой, — что вы до такой степени глупы. Раструбить данную историю, как вы говорите, на весь мир и провести остаток дней в психиатрической больнице?.. Мне кажется, подобная перспектива вас нисколько не привлекает. Только глупый Ишаченко мог повести себя подобным образом, поэтому его вовремя с дороги и убрали. Алкоголика никто не кинется искать. А вот вы мне понравились: и как человек, и как мужчина, и как переводчик. Потому и остались живы. Я ведь рассказываю вам все это подробно лишь по той простой причине, чтобы вы прекратили свои дальнейшие бессмысленные поиски, чтобы вы держали рот на замке и подольше оставались живым.
— А, по-моему, вам просто захотелось перед кем-то похвастаться своими деяниями, — высказал предположение я.
— И этого тоже есть немного, — искренне засмеялся Маклайн. — Ну, скажите, разве можно уничтожать такого умницу, как вы?.. Нет, все-таки на свой страх и риск я вас не трону. Мне тоже выгодно, в некоторой степени, иметь здесь в Киеве надежного товарища. Да и подумайте, — если я вас убью, только новое расследование по данному делу начнется. Зачем мне лишние проблемы? Лучше уж придти к взаимному соглашению, так будет удобнее для нас обоих.
— А как насчет моего любовного приключения с вашей женой?
— Можете его повторять, сколько вам угодно. Я совершенно не испытываю никакой ревности. Эта глупая наседка все еще надеется, что я заберу ее с собой в Штаты. Мне искренне жаль, но она очень ошибается. Я разведусь с ней в следующем же месяце, и пускай она сидит здесь со своей милашкой Лесенькой и никуда не дергается. У таких, как она, судьба другою быть не может. Я ведь имею у себя в Соединенных Штатах семью, — жену Ширли, троих прекрасных детей… Нет, Андрей Николаевич, ваши опасения на этот счет совершенно напрасны. Кстати, мое предложение насчет поездки на озеро Онтарио остается в силе. Можно, если выразите такое желание, с правом постоянного проживания. Вы это честно заслужили. Такие люди нам как раз нужны.
— Спасибо, подумаю, — немного брезгливо ответил я.
— Только, пожалуйста, думайте побыстрее. Времени у меня осталось не так уж много. — Американец бесцеремонно развел руками. — Работа моя здесь завершена, нужно срочно покидать ваш гостеприимный край. Еще где-то с недельку я буду в офисе, так что — думайте, если что, подходите…
Я ничего не ответил, а лишь остановился и молча принялся ковырять укатанный автомобилями снег твердым носком ботинка…
Маклайн исчез, даже не попрощавшись, — английские корни этого человека были выражены слишком явно. Когда я поднял голову, он уже небрежно захлопывал за собой дверцу машины. «Каддилак» тихо тронулся с места, оставив после себя на дороге лишь оригинальный рисунок протектора. Я стоял на одном месте до тех пор, пока он не скрылся из виду. Злости в душе на этого человека почему-то абсолютно никакой не было. Только какое-то ужасное брезгливое отвращение продолжало грызть душу все с большей и большей силой.
Я собрал в гортань всю скопившуюся слюну и сделал презрительный плевок в сторону отъехавшего автомобиля…
До ближайшего проспекта было не очень далеко, — медленным шагом я дошел до него за каких-то десять-пятнадцать минут. Подъехавший к остановке автобус приветливо раскрыл передо мой свои двери, но я не стал в него садиться. Тело снова не слушалось разума, — ноги самопроизвольно потянули его к телефону-автомату.
Я опустил в гнездо карточку и уверенно набрал знакомый номер. Татьяна оказалась дома, а если она была дома, то всегда брала трубку сама.
— Але, — раздался на том конце провода немного нагловатый, но до боли близкий и нежный голос.
— Таня, это Андрей, — тяжело вздыхая, пробормотал я.
— Наконец-то, объявился, пропавший без вести боец, — с легкой ноткой недовольства сказала девушка. — Я уже думала, что ты не позвонишь никогда.
— А ты разве хотела вообще, чтобы я позвонил? — В моем голосе появилась слабая искорка надежды.
— Да как тебе сказать? — задумчиво произнесла Татьяна. — И да, и нет. Ты вообще-то как, все глупости из своей головы выбросил?
— Вроде бы как, — неуверенно ответил я.
— И потому решил снова вернуться ко мне? Или просто интересуешься, как мое драгоценное здоровье?
