до ушей.
— Знаю! У меня была наложница.
— Да? Впервые слышу. Ну смотри, не упади в грязь лицом, — дядька князь похлопал Бьёрна по плечам. — Они будут смотреть, брак надо подтвердить кровью на простынях, понял?
Бьёрн кивнул и насупился. Я тоже была мало рада подобному обычаю. Говорят, что мы, варвары, словно ненасытные звери, живём в насилии и разврате. Но тут всё было ещё хуже, чем у нас! Над нами хотя бы не стояла толпа родни в первую брачную ночь.
Анна уже ждала нас в покоях, сидя на огромной постели с белыми покрывалами. Она была уже в нижней рубашке. Сердце болело от вида бедной девушки. Представляю, как ей унизительно.
— Время подтвердить брак, — объявил император и уселся в кресло у кровати. Толпа встала вокруг постели. Я вся задрожала, переживая за Анну и Бьёрна, словно за саму себя. Меня начало мутить. — Начинайте.
Принцесса встала и опустила глаза. Бьёрн подошёл к ней. Он был выше неё на голову. Стянул тунику, швырнул на пол. Я увидела, что плечи у него засыпаны веснушками, совсем как у моего князя, но на груди нет волос. Бьёрн был молод и хорош собой, словно молодой зверь. Он наклонился и поцеловал юную жену в щёку. Что-то прошептал ей низким голосом и погладил её светлые волосы. Анна робко улыбнулась.
— Мне стыдно смотреть, — призналась я шёпотом. Зиг, хмуро наблюдающий за племянником, кивнул.
— Мне тоже. Но надо проследить, чтоб щенка не хлопнули тут. Кто разберёт эту девчонку, вдруг нож притащила?
Боги, ну разве может такая прелесть, как Анна, убить?
Бьёрн разделся донага, но невесту оставил в рубашке, словно не хотел показывать посторонним стройное тело молодой жены. Мне было отрадно видеть подобное покровительство. Как бы мальчишка не упрямился этому браку — а ему ещё пришло покреститься и надеть крест на шею — невеста ему нравилась и уже была дорога. Он поцеловал её, укладывая на ложе. Анна удручённо обхватила его ногами, а потом…
Бьёрн вдруг накинул на них одеяло, спрятав от чужих глаз.
— Эй, ты что творишь⁈ — воскликнул император Лев. Его советники и родня ахнули.
— Мой щенок! — хохотнул Зиг, когда Бьёрн высунул руку из-под одеяла и показал гостям неприличный жест.
Всё прошло спокойно и тихо. Анна даже не плакала. Потом Бьёрн откинул одеяло, закутал жену и поцеловал её в висок. Оба были красные и тяжело дышали. Встали и отошли. Император поднялся, чтобы сдёрнуть простыню с постели.
— Брак считается законным! — объявил его советник, показав всем красное пятно, и все облегчённо вздохнули.
Бьёрн стоял голым, совершенно не смущаясь этого, а Анна пряталась за его спиной, вся красная.
— Я думаю, за это надо выпить, — заметил Зиг, взял императора Льва за плечи и повёл к дверям. Бросил взгляд на племянника и подмигнул. — Оставим молодых потешиться друг другом. Пошли, дружище.
Все вышли, я ободряюще улыбнулась новой родне и прикрыла двери.
Война закончилась.
Эпилог
5 лет спустя
Я стояла у дверей и подглядывала на двор, ожидая. Ладошки вспотели, коленки подрагивали в волнении. Это был важный день для нас и наших приёмышей — Скегги и Одда. Мои мальчики стояли на крыльце с тёткой Агот, как самой старой женщиной усадьбы. Она заменяла в обряде повитуху. Около них были ещё люди, наши домашние. Все столпились на крыльце усадьбы.
— Ну всё, зови их, — приказал князь Зигрид. Я обернулась, улыбаясь. Он улыбнулся в ответ и встал около меня.
Коридор освещался свечами. Мне было жарко и волнительно, потому что наступил знаменательный день, который я ждала несколько лет. Я высунулась на улицу и позвала:
— Агот, всё готово!
Старуха кивнула. Она оглядела наших названных сыновей. Одд за последние пару лет вытянулся, был уже с меня ростом. Скегги догонял его. Оба были без рубашек, в одних штанах и сапожках, с оберегами на шеях. Я жутко гордилась моими прекрасными мальчиками и любила их также крепко, как и родных, сыночка Колля и дочку Венди. Никогда не делала разницы между ними, хотя и знала, что наследником будет лишь Колль.
— Тук-тук! — постучалась Агот.
— Кто там? — спросил Зиг.
— Меня род послал узнать, много ли зёрен у тебя, отец? Может, ещё для двух зернышек место найдётся?
У меня сердце задрожало, потому что исполнялась моя самая горячая мечта.
— Может, и найдётся, — хмыкнул Зиг и подмигнул мне, готовой разреветься от переполнявших чувств. Агот распахнула дверь и кивнула мне.
— Привет, кума.
— Привет, кума, — ответила я, повторяя заведённые обычаем слова.
Я приподняла подолы платьев до колен, чтобы мои названные сыновья пролезли между моими ногами, словно я рождала их. Мальчики были уже крупные, но проскочили быстро и ловко. Потом они встали около моего мужа. Тот оглядел обоих, натянул на них вышитые им рубашки и потрепал сыновей по головам.
— Идём за стол, сыновья, — сказал Зиг, обняв обоих за плечи.
Я всё же пустила слезу. Наконец наша семья стала полной. Зиг принял их спустя столько времени! Не могла поверить, что удалось уговорить его. Но, по правде, Одд и Скегги стали и для него родными. Они жили в нашем доме, ели с нами за одним столом, росли под нашим наблюдением. Князь сам ставил их в угол, если проказничали, играл с ними, возил на конные прогулки, учил охотиться на зверя и владеть мечом.
Сыновья, — никогда он не называл их так, но я видела, знала, что они для него не пустой звук.
Поспешила за ними. В зале уже накрыли столы, чтобы отпраздновать день рождения княжеских сыновей. Тут были наши люди, волки князя, воевода Йорген с Беатрис. У него на коленях сидела их дочь, Амалия. Любимица отца, я знала. Двое сыновей первого воеводы носились по залу с моим рыжим бесёнком. Было шумно и весело, словно Праздник Поворота. А ведь сейчас середина лета.
Зиг, одетый в алую рубашку с расшитым узором воротом, поднялся на помост и сел на трон. Старшие сыновья сели на лавку по левую руку от него. Я собрала в зале остальных двух детей и привела к ним.
— Ну ма-ам! — Колль, конечно же, начал брыкаться. — Не хочу кашу! Я не голодный!
— Так, это что такое? — нахмурилась я. Колль ужасно напоминал мне Скегги, когда тот был младше. И ужасно напоминал своего отца. Мало того, что лицо одно, так ещё и норов скверный. — Пока не съешь кашу, не получишь сладкое. Ох, это что у тебя в карманах⁈
Я заметила, что там что-то шевелится. Сунула руку, но это было зря.
— А-а-а! — взвизгнула я, поймав
