– А это твои друзья? – проговорила она. – Приведите их сюда.
Эти слова положили конец колебаниям Винтер: «Пора сматываться! – Она не хотела бросать Феор, но им с Бобби вдвоем никак не спасти девушку от десятка вооруженных мужчин. – Может, я смогу привести взвод-другой и перехватить их…»
Она поймала Бобби за руку, развернулась к выходу с улицы… и оцепенела. Путь им преграждал тот самый юноша, которого Винтер сочла телохранителем, лысый, как и все прочие, но ладно сложенный и явно небезобидный. Винтер не слышала, как он подошел. Юноша поднял руки, с его ладоней медленно капала кровь.
– Нет, не надо! – услышала Винтер крик Феор. – Молю тебя, Мать, отпусти их! Они спасли меня!
– В самом деле?
– Сэр, – едва слышно сказала Бобби, – я рвану налево, вы направо, и кто-нибудь из нас сумеет ударить его сзади. Сабли у него нет.
Юноша улыбнулся, глядя на них. Винтер судорожно сглотнула.
– Не думаю, что это будет разумно, – ответила она Бобби.
– Но…
Шаги, раздавшиеся сзади, оборвали спор. Три десолтая неспешно подошли к ним и вместе с телохранителем повели девушек по улице. Повозка все так же уплывала вдаль, и прочие десолтаи, в том числе Стальной Призрак, ушли вместе с ней. Остались старуха и Феор, которая что-то быстро говорила вполголоса. Винтер уловила несколько слов – хандарайка рассказывала о том, что с ней приключилось, то и дело запинаясь и сбиваясь от спешки.
В какой-то момент старуха вдруг вперила пронзительный взгляд в Бобби. Винтер, державшая руку на плече капрала, почувствовала, что девушка оцепенела.
– Она… – Бобби прижала ладонь к виску. – В ней что-то есть, я чувствую… что-то неладное.
Феор закончила рассказ и снова простерлась ниц. Старуха словно не замечала ее, целиком сосредоточив внимание на ворданайках. Когда она наконец заговорила, голос ее звучал еще менее приязненно, чем прежде:
– Я полагала тебя более благоразумной, дитя мое.
– Я не видела иного пути. Я была у них в долгу.
– Нет и не может быть долга чести перед еретиками! – отрезала старуха. – Расхемы бесчестны.
– Мать, прости меня! – Феор уткнулась лбом в землю. – Умоляю! Будь милосердна!
– Милосердна, – почти задумчиво повторила старуха. И издала резкий харкающий звук. – Не могу. Обв-скар-иот должен быть вызволен для кого-то более достойного.
– Я принимаю твой суд, – проговорила Феор, – но эти двое…
– Расхемы. Если мы их отпустим, они угодят в силки интригана Орланко. Нет. – Она покачала головой. – Я дарую тебе милость быстрой смерти. Онвидаэр, займись этим. – Голова в капюшоне качнулась в сторону удалявшейся повозки. – Мы отстали. Акатаэр, со мной.
– Мать! – Феор вскинула голову, и голос ее зазвенел от боли, но старуха уже повернулась к ней спиной. Юноша по имени Онвидаэр встал на ее место, а трое десолтаев подступили ближе к Винтер и Бобби.
«Трое. – Мысли Винтер лихорадочно метались. Должен быть хоть какой-то выход. Наверняка. – Развернуться и перехватить руку того, что ближе всех?» Если он недостаточно бдителен, она даже могла бы вырвать у него саблю, да что толку – фехтовать она не умеет. А Бобби останется безоружной против двух других.
Тугой ком каменел в груди, мешая дышать. Едва старуха скрылась из виду, Феор медленно поднялась на ноги и встала перед Онвидаэром. Она была на голову ниже юноши, однако смотрела на него одновременно с вызовом и с чувством, которое Винтер не могла распознать. Словно этих двоих соединяло нечто невидимое и неосязаемое.
Феор схватила ладонь Онвидаэра и направила к своей шее. Приподняла подбородок, чтобы его пальцам проще было сомкнуться на ее горле. Наступила долгая оцепенелая тишина.
И Онвидаэр безвольно уронил руку.
– Не могу, – удивленно проговорил он.
– Ты должен это сделать, – сказала Феор. Горло ее было измазано кровью с ладоней Онвидаэра. – Она почует мою смерть. Она должна почуять мою смерть.
Онвидаэр покачал головой:
– Не могу.
Один из десолтаев выступил вперед.
– Я возьму это дело на себя, если пожелаешь, – сказал он. Тон его был учтив, однако юноша ожег его взглядом, словно ядовитое насекомое.
Теперь за Винтер следили только два десолтая. Она подобралась.
– Прошу тебя, Онви. – Феор закрыла глаза. – Так судила Мать. Я принимаю свою участь.
Онвидаэр на миг поджал губы, затем, похоже, решился. Десолтай, вызвавшийся убить Феор, открыл рот, но не успел сказать ни слова. Юноша сделал шаг вперед, и рука его прянула к виску кочевника. Раздался треск костей, и десолтай, оторвавшись от земли, рухнул бесформенной грудой в уличную пыль.
Два других десолтая закричали, вскинув сабли, но Онвидаэр двигался так стремительно, что превратился в размытый силуэт. Он схватил руку с саблей, вывернул без малейших усилий – снова затрещали кости – и нанес кулаком удар в грудь. Что-то хрустнуло, и десолтай пошатнулся. Он еще падал, когда Онвидаэр метнулся за спину третьему кочевнику, ухватил обеими руками его голову и одним рывком свернул ее.
Оба десолтая беззвучно осели наземь. Феор, до сих пор смотревшая туда, где только что стоял Онвидаэр, дрожала всем телом.
– Тогда отпусти их, – проговорила она, – но Мать должна почуять мою смерть.
– Нет! – вырвалось у Винтер.
– Должна! – настойчиво повторила Феор, повернувшись к Онвидаэру и глядя ему в лицо. – Иначе вместо меня умрешь ты.
Лицо юноши исказилось смятением. Он вяло поднял руку, но тут же уронил. Феор, раздосадованно покачав головой, наклонилась за саблей одного из убитых десолтаев.
– Подождите! – выпалила Винтер, торопливо соображая. – Просто подождите, хорошо?
Онвидаэр повернулся к ней, явно только сейчас осознав, что она говорит по-хандарайски.
– Появился ворданайский патруль, – сказала Винтер. – Десять человек… нет, двадцать, – поправилась она, вспомнив, с какой скоростью двигался Онвидаэр. – Ты еле вырвался.
В глазах Феор заблестели слезы. Онвидаэр склонил голову к плечу, обдумывая слова Винтер.
– Патруль, – произнес он. – Шел за вами.
Винтер горячо кивнула, но Феор вновь покачала головой:
– Тебя все равно накажут!
– Накажут, но не убьют, – сказал Онвидаэр. – Выдержу.
– Но я…
– Ступай, – произнес он, мягко отнимая у Феор десолтайскую саблю. – Забирай своих друзей и уходи. Уходи и больше не возвращайся. Никогда.
Феор упала на колени:
– Н-никогда…
Онвидаэр поднял взгляд на Винтер:
– Ты позаботишься о ней?
– Да, – ответила Винтер без тени колебаний.
