2 мая. Царское Село. «С московской почты получено секретное донесение кн. Прозоровского о взятии Н. Новикова из его деревни; он уже допрашиван и признался в продаже прежде напечатанных запрещенных книг церковных» (Храповицкий. С. 265).
18 мая. Царское Село. «Подал я пакет Шешковского и, переправя, переписал указ, им заготовленный к шлиссельбургскому коменданту о верном принятии и содержании арестанта, которого пришлет кн. Прозоровский (это будет Новиков). Указ подписан» (Храповицкий. С. 267).
22 мая. Царское Село. «Был секретный пакет с мартинистскими бумагами» (Храповицкий. С. 267). – «С начала 80-х годов XVIII столетия деятельность русских масонов сосредоточилась преимущественно в Москве, вокруг Новикова . Мартинисты в 1786 году задумали вступить в сношения с будущим своим „отцом“, великим князем Павлом Петровичем. Строитель его Каменноостровского дворца, Баженов, привез ему от Новикова для поднесения книгу Арндта об истинном христианстве и избранную библиотеку для христианского чтения. Великий князь, однако, знал уже об отношениях матери к московским масонам и принял это подношение так, что Баженов, возвратясь в Москву, сказал кое-что „конфузно“, что он был принят милостиво и книги отдал. В один из следующих годов Баженов снова привез Павлу Петровичу подносные книги от масонов из Москвы. При этом Павел спрашивал у Баженова, что уверен ли он, что между масонами нет ничего худого. Баженов уверял цесаревича, что ничего худого нет, а Павел Петрович с некоторым неудовольствием говорил, что „может быть, ты не знаешь, а которые старее тебя, те знают и тебя обманывают“. Баженов уверял клятвенно, что нет ничего худого, и наследник заключил разговор словами: „Бог с вами, только живите смирно“. Но вслед за тем разразилась французская революция 1789 года, и уже весной 1791 года Екатерина приказала собрать точные сведения о мартинистах, которых в то время смешивали с иллюминатами. Когда, зимою 1791–1792 годов, Баженов в третий раз явился из Москвы к Павлу, то нашел его в великом гневе на мартинистов, о которых великий князь запретил ему и упоминать, сказав: „Я тебя люблю и принимаю как художника, а не как мартиниста; о них же и слышать ничего не хочу, и ты рта не разевай о них говорить“. Великий князь чувствовал, что связь его с масонством вообще может обойтись ему дорого и что масоны пострадают, прежде всего, за сношения с ним. Действительно, когда весною 1792 года Новиков был арестован и начались допросы мартинистам, то следователи более всего хотели уяснить связь, существовавшую между ними и великим князем, и предлагали с этою целью вопросы: «Вопросы сочинены были очень тщательно. Сама государыня изволила поправлять их и свои вмещать слова. Все метилось на подозрение связей с ближайшею к престолу особою ; прочее же было, так сказать, подобрано только для расширения завесы. – В четвертом или пятом пункте началась эта материя, и князь Прозоровский, отдавая мне его, дрожащею, правда, немножко рукою, таким же голосом говорил:
– Посмотрю, что вы на это скажете? – О, на это отвечать всего легче! – сказал я и написал ответ мой справедливо и оправдательно. Князь Прозоровский, прочитав ответ сей, с чрезвычайною досадою сказал: – Что ж, разве злых-то умыслов не было у вас?
– Да как же быть-то? Не было, – холодно отвечал я ему» . – На допросах мартинисты тщательно умалчивали о связях Павла с русским масонством, но, не сговорившись заранее, противоречили друг другу. – Императрица обращалась к самому великому князю за разъяснениями показаний масонов, но ответ Павла доказал ей, что на искренность его ей рассчитывать было нельзя» (Шумигорский 1915. С. 146–148).
Масонство Павла – особый сюжет, не вмещающийся в основной корпус анекдотов, документов и комментариев, из которых составлена эта книга, – потому, что это сюжет для чуждого нам мифа, предполагающего поиск тайных недругов вне нас, а поскольку мы убеждены в обратном – в том, что нет для нас врагов хуже, чем мы сами, то и переносим справку о масонских отношениях Павла в примечания.[123]
