Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
Видный исследователь А.В. Назаренко в своей большой статье «Мудрейши всех человек: крещение княгини Ольги» приводит догадку, что если княгиня приняла крещение еще до своего приема во дворце, то это могло произойти 8 сентября, в праздник Рождества Богоматери. И эта догадка позволяет нам предложить еще одно объяснение задержки. Как известно, крещению взрослых людей должно предшествовать оглашение – ознакомление с христианскими догматами и правилами. Есть современные рекомендации православной церкви о том, что оглашение должно состоять из двенадцати бесед. В «Житии великой княгини Ольги» (Степенная книга царского родословия) указано, что патриарх (там это отнесено ко времени после крещения) беседовал с ней. Перечисление предметов – о Ветхом и Новом Завете, о втором пришествии, о посте, молитве, добродетельной жизни и так далее – образует блок вопросов, которого вполне хватит на двенадцать встреч. Разумеется, это нельзя считать подлинным свидетельством общения Ольги с патриархом, но эти темы бесед с новообращенными за тысячу лет не изменились. Допустим, патриарх, тоже человек занятой, мог уделить княгине время один раз в неделю. Получается двенадцать недель. То есть примерно два с половиной месяца. Если, прибыв в Константинополь в начале-середине июня, Ольга сразу заявила патриарху о своих намерениях, то эти беседы как раз и заняли бы двенадцать недель до Рождества Богородицы – 8 сентября. А 9 сентября – ее прием у императора, и эта дата уже не гадательная, а совершенно точная, историческая.
Так может, император мог бы принять Ольгу еще до крещения? Допустим, мог бы, но это было не в ее интересах. Крестившись и получив в качестве крестного отца самого императора (как это было положено для особы ее ранга), Ольга стала считаться членом идеального «семейства государей» во главе с византийским василевсом. Что и подчеркивалось тем, что она здоровалась с императором всего лишь кивком головы, была принята в частных покоях императрицы, на встречах с ней присутствовали дети обоих императоров и Ольга сидела за одним столом с членами императорской семьи. Для язычницы такие почетные отличия были бы невозможны, поэтому в ее интересах было дождаться крещения. Смешно выглядят заявления, что-де Ольгу обидело пренебрежительное отношение к ней двора. В день ее приема 9 сентября состоялось ШЕСТЬ мероприятий с участием членов императорской семьи – всех до последнего младенца, столько их было на тот момент, – посвященных только Ольге и ее людям! Трижды в один день она тогда виделась с Константином и дважды имела возможность с ним переговорить.
Таким образом, задержка приема может быть объяснена не только необидным, но и почетным для Ольги образом. Константинопольский двор удостоил ее наивысшей чести, какой мог. Больше было бы лишь и впрямь пригласить ее «царствовать с нами».
Теперь о названии того места, где посольству пришлось «стоять». Залив Золотой Рог (или просто Залив-Рог) по-гречески называется Кератиос Колпос, Хрисокерас или просто Керас. Почему же в древнерусских текстах он неоднократно называется Судом? Источник этого названия видят в скандинавском слове «sund» – «залив». Что неудивительно, если считать, что значительную часть русской дружины Ольгиных времен составляли скандинавы.
И с этим языковым пластом связана еще одна загадка, для наилучшего рассмотрения которой надо сделать несколько шагов в сторону.
Знаменитый российский историк XVIII века, В.Н. Татищев, в своем труде «История Российская» (том 2) передает этот эпизод так:
6464 (956). Греки просят войск. Ольга отказала.
Царь Константин прислал послов к Ольге и сыну ее Святославу просить, по обещанию ее, войска, поскольку тогда он имел нужду, и чтоб ему немедля прислать. Ольга же отвечала: «Сколько я у тебя стояла в Скутарах, столько, царь, придя, пусть постоит здесь в Почайне, и я ему вдвойне воздам».
К этому отрывку Татищев дает следующее примечание:
«Скутары есть предместье, или слобода, близ Константинополя при озере Скутары».
Как мы видим, здесь имеется расхождение с информацией Повести Временных Лет, где Ольга произносит фразу: «Если ты так же постоишь у меня в Почайне, как я в Суду, то тогда дам тебе».
Итак, по ПВЛ, Ольга стояла «в Суду», а по Татищеву – «в Скутарах». Откуда Татищев раздобыл эти Скутары? Как известно, сведения известных летописей он дополнил информацией из так называемой Иоакимовской летописи. Откуда она взялась? В 1748 году Мелхиседек Борщов, архимандрит Бизюкова монастыря, который находился в Смоленской губернии, прислал Татищеву три старые тетради, вынутые из какой-то книги. Автором их он назвал монаха Вениамина, которого, как показали дальнейшие разыскания, в природе не было, и сочинителем тетрадей называли самого Мелхиседека. Однако Татищев счел их создателем новгородского епископа Иоакима и датировал началом XI века.
Впоследствии они, как водится, пропали, и перепроверить ничего нельзя. Для своей «Истории Российской» Татищев выписал из тех тетрадей довольно много разных сведений о первых князьях, которые не совпадают с данными ПВЛ.
В подлинности Иоакимовской летописи есть большие сомнения, но так или иначе требуется объяснить: почему ее автор, будь то Татищев, монах Вениамин, архимандрит Мелхиседек или епископ Иоаким, поместили Ольгу «в Скутары», а не «в Суду»?
Во-первых, где это все? Суд, то есть залив Золотой Рог, находится на европейской стороне пролива Босфор, разделяющего Европу и Азию, и непосредственно граничит с историческим центром города и Большим царским дворцом.
«Скутары» Татищев определяет как «предместье, или слобода, близ Константинополя». Действительно, Скутары – старое греческое название района Стамбула, который сейчас называется Уксюдар. Он находится прямо напротив Суда, через Босфор, то есть на азиатской стороне пролива. Как видим, это совершенно разные объекты, и быть одновременно здесь и там никак невозможно.
А что там было в X веке? В раннем Средневековье (и задолго до него) на месте Уксюдара находился древнегреческий город Халкедон. Он имеет свою очень интересную историю, но мы на ней останавливаться не будем. Важно то, что во времена Ольги это место называлось Халкедон. Свидетельство тому, например, житие преподобного Луки Столпника, носящего прозвание Халкедонский. Он совершал свои подвиги во второй половине X века, включая то время, когда Константинополь посещало русское посольство с Ольгой во главе. То есть если бы ей действительно пришлось ждать на другом берегу Босфора, она сказала бы: «Если ты так же постоишь у меня в Почайне, как я в Халкедоне». Название «Скутары» было известно в XVIII веке, но не в X.
Если эта ее фраза выдумана поздними «летописцами», то были ли у них причины помещать ее в Скутары-Халкедон вместо Золотого Рога? Может, во времена Татищева именно там полагалось находиться приезжим из России? Первое диппредставительство России в Турции возникло в 1701 году, а современный участок для него был приобретен в середине XVIII века – именно тогда, когда Татищев получил «тетради Мелхиседека». Мне не удалось установить, где помещались русские дипломаты до того (вероятно, там, где выделят место под постой турецкие власти), но с середины XVIII века представительство находится на европейском берегу Босфора. То есть гораздо ближе к древнерусскому «подворью Святого Мамы» (буквально в нескольких километрах), чем к Скутарам – через пролив.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
