До «Мариот – Тверской» они доехали мгновенно. Порываев, было, кинулся помочь, но Алла выбралась сама. Он проводил её к подъезду. Она спокойно, не протягивая руку для прощанья, проговорила:
– Что же, до свиданья. Желаю вам удачи. Чтоб вы разобрались, чтобы виновный был наказан за Марго.
– Ну, что ж, тогда и вам – всего хорошего.
В тихом омуте, в Ильинском…
Сережа Нойкин был доволен соотношеньем действий с результатами по исполнению посмертной воли госпожи Альцшулер. Он выполнил почти что все, что поручила ему сделать Маргарита в том случае, когда она умрет.
Особых чувств он никогда к ней не питал, но, скажем, «дружеский» период их недолгих отношений действительно пошел ему на пользу. Он возмужал, окреп, определился.
Человек он был весьма порядочный, относился к Маргарите с теплотой и уважением, и даже не предполагал, что это тайна, о чем он рассказал тогда в квартире на Грузинской. Во всяком случае, он был всегда уверен, что все об этом знают. Он не считал предосудительным, что молодые люди ублажают, выражаясь мягко, «зрелых» дам.
Но речь тут не о нем. Он выбрался из дыма лишь случайно, статистом, подающим реплики тем персонажам, о ком эта история.
Давайте вспомним, что успел душеприказчик с тех пор, когда Марго не стало:
1. Он произвел ревизию имущества на городской квартире. Кстати, Порываев с ним связался после встречи с Гольдиной и рассказал, куда девались два исчезнувших шедевра. Так что всё было в порядке.
2. Он отыскал не только внучку. Нашел ещё и близкую ей женщину, которая покойную любила, незамедлительно приехала в Москву.
3. Тело Маргариты уже преображено кремацией. (Не позволяет, видимо, простое человеческое чувство употребить здесь выражение: «подвергнуто».)
4. Есть от племянника бумага, что отказался в пользу дочери (источник – Порываев). Документ пока не у него, но завтра же Сергей его получит и приобщит к делам.
Осталось только осмотреть Ильинское, чтобы была документация в порядке, и выяснить у Катерины её намерения в отношении жильцов. Хоть это, впрочем, и не важно.
Прах Маргариты может находиться в морге до назначенного срока. Выходит, что сегодня подойдет конец активным действиям Сергея, как исполнителя последней воли Маргариты. И только, через нужный срок, прах установят в склепе на Ваганьково.
Тогда Сергей отдаст все документы Катерине и сможет получить свой гонорар, с сознанием исполненного долга.
В понедельник поутру Сергей отправился в Ильинское. Он никогда там не бывал, достаточно свободно ехал на машине и поражался красоте окрестных мест.
Сторож, как и договаривались, ждал на «пятачке», как по старинке называли место разветвления дорог. Сергей забрал его в машину, чтоб показывал, как ехать. Эдуард Семеныч умудрился очень много рассказать за очень небольшой отрезок времени. Теперь Сергей прекрасно знал, что где-то, (он оставил без вниманья), здесь дача Эдуардова отца. Ведь он когда-то тоже был землевладелец. Зато у Нойкина остался в памяти гараж – там Эдуард Семенович устроил автосервис.
Имение Альцщулер, без всяких скидок, конкретно подходило под это громкое название. Забор, по предложенью Эдуарда и разрешению Марго, был по всему периметру высокий и глухой. Участок, по теперешним понятьям, был огромен. Дом был, конечно, капитальною постройкой, но изрядно обветшалой – его бы надо было подновить. Марго не делала распоряжений, а со многим, что хотели арендаторы, беспрекословно соглашалась. Единственно – по её просьбе Эдуард собственноручно уничтожил спортивную площадку – на этом Маргарита просто настояла.
А сад? – было заметно – одичавшие деревья давно не ведали заботливой руки.
Сергей все осмотрел снаружи дома, и внутри. И впечатление сложилось неплохое.
– Ну, что же, Эдуард, по батюшке Семеныч, – сказал он в завершение осмотра. – Жильцы пока пускай живут, а вы с арендной платой, это просто, пожалуйте ко мне в контору. Вот вам моя визитка, там и адрес, телефон. А я составлю ведомость, туда все суммы занесем, чтобы потом наследнице представить.
– Как так наследнице, а Алексея, что – не отыскали? – вдруг удивился Эдуард, и Нойкин, может быть, впервые посмотрел на коменданта – так неожиданно и живо прозвучал его вопрос. И Нойкин удивился, что Эдуард, возможно, не такой уж и старик. Глаза смотрели остро и настороженно. Не проявлялась старческая скованность. Напротив. Он был кряжист и, похоже, что достаточно силен. Никак уж не развалина. И даже повторил вопрос:
– А где же Алексей?
Нойкин уже думал уезжать, а не рассказывать подробности какому-то невзрачному субъекту.
Но день лишь начинался, и с крыльца, где он в то время задержался, просматривался вид, столь непривычный городскому глазу – просторы, скопище деревьев, прозрачный воздух, концентрированный загородной свежестью. Ему вдруг захотелось постоять здесь несколько минут, он вынул сигарету, и уже собрался прикурить, как неожиданно услышал:
– Вот и тогда – я также вышел на крыльцо, поскольку приходил к Борису. Чего же они только там не вытворяли!
Сергей взглянул на старика, и вид его был также странен, как слова. Глаза сощурились, он как бы подобрался телом, предчувствуя, какое впечатление произведет его рассказ. Тут Нойкин, хочешь, иль не хочешь, а спросил:
– И что же вы тогда увидели?
– Как разрушается прекрасная семья, – тут Эдуард, как будто, захихикал. А может – запершило в старом горле.
Сергею Юрьичу, конечно, стало интересно. Он сунул коменданту сигареты. Тот отказался, даже головою покачал. Тогда Сергей сказал:
– Что тут загадки говорить. Хотите – расскажите.
И он услышал, как однажды, в тихий час после обеда, Таисия не захотела, как обычно, качаться в гамаке, а постелила покрывало на траву среди деревьев замечательного сада.
Наверно, через год после того, как здесь был Алик, сын Бориса. (Здесь комментарий потому, что мужа Маргариты звали тоже Алексей).
Марго была в то время в городе, кто помнит – почему?
А муж её, прекрасный олимпиец, еще не приезжал со сборов.
Зато Василий и Геннадий, обнаженные спартанцы, они-то оказались тут как тут. И что они такое вытворяли над Таисией Авдеевной! Недаром дед их называл: «Бубновый мой валет». Наупражнялись над Таисией они тогда валетом!
Они, наверно, где-то час над ней глумились. И кто их научил? – они такое вытворяли.
Не знаю, чем бы все закончилось, но тут явился их отец. Он что-то гаркнул им без слов, издал какой-то звук. Их будто ветром сдуло – так они его боялись.
Тогда он бросился к Таисии. Та – в жутком виде, голая, идти не может. Он поднял её на руки, понес. И в это время появилась Маргарита.
– Так вы-то что, куда смотрели? – невольно, в общем-то, случайно буркнул Нойкин.
