Я удивилась тому, как мало эмоций было в ее словах.
— Конечно, помню.
— Они бы ни за что не позволили мне действовать по своему усмотрению. Некоторое время я оставалась в Вунгтау, а затем решила уехать в Ханой.
— Значит, ты больше не давала им знать о себе?
Ее лицо омрачилось.
— Нет, иначе они потребовали бы, чтобы я вернулась домой. Может быть, тогда мне пришлось бы выйти замуж за сына торговца тканями. Ты ведь знаешь, как твоя бабушка обошлась с твоей матерью. Она сломила ее и выдала замуж по своему усмотрению.
— Но кузнец никогда не обращался с нами плохо, — напомнила я.
— Это правда. Он был хорошим человеком. Но что было бы, если б он не был таким? Если бы он избивал твою мать? Твоя бабушка приняла решение вместо своей дочери, потому что хотела отомстить ей за то, что та когда-то поступила по-своему. Я уверена, что и меня постигла бы ее месть. Так что я решила идти своим путем. В Ханое мне удалось поступить в школу. Я работала в швейной мастерской, а затем на фабрике, чтобы оплатить учебу. Но я с этим справилась. — Тхань развела руки в стороны. — И, как ты видишь, даже стала врачом, как и хотела.
— И… Ты когда-нибудь слышала что-то о наших родителях?
Мысль о том, что моя мать и отчим всю жизнь думали, будто мы погибли, ужасала меня.
— Вернувшись в Сайгон, я навела о них справки. Мать вскоре после рождения ребенка умерла, а кузнец после этого женился на другой женщине. Как видишь, если бы я вернулась, это ничего бы не изменило. У меня появилась возможность стать свободной, и я ею воспользовалась.
— А… А ты когда-нибудь пыталась узнать, что стало со мной?
— Да, много раз. Я всегда надеялась, что ты вернешься. Потом я решила воспринимать все как есть и сказала себе, что ты обязательно найдешь свою дорогу. В любом случае я была рада, что не вернулась к родителям.
Тхань замолчала и некоторое время смотрела на свою миску с рисом. Я не знала, что ей сказать. Может быть, моя мать покарала бы ее за то, что я исчезла.
— Прости меня, — произнесла я и взяла Тхань за руку.
Она подняла глаза.
— За что я должна тебя простить? — удивленно спросила она.
— За то, что я тогда захотела убежать. Тебе не пришлось бы пройти через все это, если бы мы остались там, где было наше место.
Тхань, улыбаясь, покачала головой:
— Тебя ведь из-за этого не мучили угрызения совести, не так ли? Посмотри на меня! Я стала врачом, как и хотела. И, судя по твоему виду, твои дела идут неплохо. Расскажи мне, чем ты занималась все это время?
Меня снова поразило то, как легко она все воспринимает.
Я рассказала Тхань о своем прибытии в Гамбург, о борделе и бегстве в Берлин. Я рассказала ей, как встретила Лорена и потеряла его, как у меня родилась Мария и как Дидье помогал мне до тех пор, пока мне не пришлось помогать ему. Я рассказала ей о войне и о том, как после войны я стала королевой шляпниц. Когда я закончила свой рассказ, хозяин кафе пригрозил выставить нас, потому что было уже очень поздно и ему хотелось спать.
— Значит, у тебя есть дочь? — спросила Тхань, когда провожала меня в пансионат.
— Да, и внучка. Кстати, Мария меня сопровождает. Если хочешь, я познакомлю тебя с ней.
— Я с большим удовольствием с ней познакомлюсь! — воскликнула Тхань, хотя при этом у нее был несколько задумчивый вид. — Она знает твою историю?
— Честно говоря, я рассказывала ей лишь некоторые отрывки из нее. Ты, конечно, согласишься со мной, что есть вещи, которых лучше не говорить своим детям.
Тхань ни словом не упомянула о своей семье, но я предполагала, что она у нее была.
— У тебя ведь тоже есть дети, не так ли? — поинтересовалась я, когда Тхань вдруг замолчала.
— У меня был сын, — после долгой паузы печально ответила она. — Его убили во время боевых действий недалеко от Ханоя, так же, как и его отца.
Очевидно, в том, что касалось любви, нам обеим не везло.
— Я очень тоскую по ним, — помолчав, добавила Тхань. — У моего сына, к сожалению, не было ни жены, ни детей. Он полностью посвятил себя борьбе. Можно даже сказать, что сейчас я нахожусь в такой же ситуации, в какой была тогда, когда мы с тобой вдвоем бежали ночью по Сайгону. У меня больше нет семьи.
От этого замечания у меня кольнуло в сердце. Я понимала, сколько печали и горечи в нем было.
— Нет, у тебя есть семья, — сказала я, схватив ее за руку. — Разве ты забыла, что одна часть твоей семьи находится здесь, а другая — в Германии? Если хочешь, я с удовольствием заберу тебя с собой.
В глазах Тхань заблестели слезы.
— Это очень мило с твоей стороны. Тем не менее я нужна здесь. И все же хорошо знать, что у меня есть семья.
С этими словами мы бросились друг другу в объятия, словно пожилая любовная пара.
На следующее утро Мария спросила меня, где я была. Я объяснила ей, что встретила старую подругу, с которой вскоре ее познакомлю. Я не хотела раньше времени ничего ей рассказывать. Мы договорились, что Тхань придет к нам в следующее воскресенье. Тогда я расскажу своей дочери, что сказка о «жасминовых сестрах» была на самом деле правдой, а Тхань — ее тетя.
Разумеется, это повлечет за собой определенные последствия. Мария расскажет об этом Елене, а Елена когда-нибудь поведает эту историю своим детям. Но в тот момент я решила, что так будет правильно. Я поняла, как важно знать историю своей семьи. Поскольку я снова нашла Тхань, мне было больше незачем молчать, пусть даже я и понимала, что Мария и Елена будут злиться на меня, потому что я утаила от них бо́льшую часть своей истории.
Однако в воскресенье мы напрасно ожидали Тхань.
На протяжении целого дня и даже вечером она не появилась. Так как я знала, что она человек слова, то начала всерьез беспокоиться.
— Я пойду в клинику, — сказала я, чувствуя, как тревога, словно дикий зверь, начинает грызть мое сердце.
Неужели с Тхань что-то случилось? Или же она просто не могла уйти из клиники? Я должна была это знать!
— Может быть, я пойду с тобой? — спросила Мария, но я отрицательно покачала головой.
— Нет, оставайся здесь. Может, Тхань в больнице. Я просто хочу узнать, в чем дело.
Я быстро шагала по Сайгону мимо людей, которые грелись у костров, и солдат, куривших сигареты на обочине.
У клиники сидели люди, ожидавшие помощи. Я протиснулась между ними, игнорируя недовольные возгласы, которые раздавались мне вслед.
В приемном отделении тоже толпились люди.
Я поняла, что Тхань не смогла прийти, потому что у нее было много работы. Я уже хотела повернуться и уйти, но что-то меня остановило. И вдруг в моей душе появилась уверенность, что все же что-то произошло. Я подошла к одной из медсестер.
