Книга Жасминовые сестры - Корина Боманн

— Вы можете сказать мне, где доктор Винь?

— Встаньте, пожалуйста, в очередь, — недовольно ответила та.

— Я пришла не для того, чтобы лечиться, — произнесла я. — Мне сказали, что я должна обратиться к вам, если захочу здесь помогать.

Это была не та медсестра, которая дежурила тут раньше. Казалось, она поверила мне.

— Пройдите туда! — произнесла она и указала на дверь, за которой находилось отделение больницы. — Сейчас дежурит доктор Суан. Он скажет вам, что делать.

Доктор Суан? А что же случилось с Тхань? Я поблагодарила медсестру и вошла в указанную дверь. Здесь в коридорах тоже толпились больные и раненые. Среди них также были солдаты. Молодой мужчина лежал на носилках и жалобно стонал.

— Извините, пожалуйста, где я могу найти доктора Суана? — спросила я у одной из медсестер, которая попалась мне навстречу.

— Он там, дальше по коридору! — ответила та и поспешно удалилась.

Я прошла мимо раненых и больных, уворачиваясь от кроватей, которые передвигали в разные стороны, а также обходя инвалидные коляски, в которых пациенты ожидали, пока их будут лечить. Наконец я увидела человека в белом халате.

— Доктор Суан? — спросила я.

Врач поднял глаза.

— Я могу вам чем-нибудь помочь, bà?

Я удивленно посмотрела на него, услышав такое обращение, но потом вспомнила, что во Вьетнаме женщин почтенного возраста было принято называть «бабушка». Значит, я уже пожилая!

— Я ищу доктора Винь. Мы хотели встретиться и…

Лицо врача помрачнело. Во Вьетнаме было принято вежливо обращаться с пожилыми людьми, и, наверное, сейчас доктор Суан очень вежливо сообщит мне о том, что Тхань должна заниматься своими пациентами.

— У нас был срочный вызов из пригорода. Доктор Винь немедленно выехала туда. Маленький мальчик наступил на мину… К сожалению, это была не единственная мина в том месте. — Врач смотрел в пол с таким видом, будто был лично в этом виноват. — Доктор Винь подорвалась на мине…

— Нет! — Сначала это слово пронеслось у меня в голове, а затем я громко выкрикнула его: — Нет, этого не может быть!

Врач все еще смотрел вниз:

— Мне очень жаль. У нее действительно очень тяжелые ранения, а наши средства, чтобы помочь ей, ограничены.

— Где она сейчас?

— В реанимации.

Я не могла в это поверить. Я отшатнулась и уперлась спиной в стену.

— А вы… Я имею в виду, какое вы имеете к ней отношение?

Мне на глаза навернулись слезы.

— Она моя сестра.

Врач вопросительно посмотрел на меня, а затем кивнул:

— Хорошо, идемте со мной.

Он провел меня по коридорам, стены которых были усеяны трещинами, оставшимися от боев, а полы были грязными, с отпечатками обуви. Но все это я замечала лишь мимоходом. Я думала только о Тхань. Не может быть, чтобы она выжила на войне и спаслась от торговцев людьми, а теперь ее жизнь вдруг оборвалась! Я ведь только что ее нашла. Неужели боги бывают такими жестокими?

Реанимация — еще одно место для горя и нужды. Здесь было всего несколько аппаратов для контроля за состоянием больных. Переутомленные медсестры смотрели на аппараты, проверяли функции организма и делали уколы.

Доктор Суан провел меня к занавеске, отделявшей одну часть отделения от другой. Мне стало понятно, что тут безнадежно больные ждали своего конца. Перед одной из кроватей мы остановились.

Тхань едва можно было различить под повязками. В ее руке торчала игла капельницы. Монитор, у которого был очень потрепанный вид, контролировал ее жизненные функции.

— Она меня слышит? — спросила я врача, потому что глаза Тхань были закрыты.

Доктор Суан кивнул:

— Мы дали ей болеутоляющее средство, но она находится в сознании. У нее множественные разрывы…

Суан запнулся. Я могла себе представить, что он хотел сказать. Было чудом, что она вообще жива.

— Скажете медсестре, если вам что-нибудь понадобится. Извините, но мне нужно идти.

— Большое спасибо, доктор, — сказала я и опустилась на маленькую табуретку, стоявшую рядом с кроватью.

— Не за что, bà.

С этими словами он повернулся и ушел.

— Тхань, — позвала я, стараясь сдержать слезы.

Если уж ей придется умереть, то последним, что она услышит, не должен стать мой плач.

— Хоа Нхай, — слабым голосом прошептала она и открыла глаза. На ее губах появилось нечто похожее на улыбку. — Корабль уже причалил?

Какой корабль? Я поняла, что морфий вызвал у нее бред.

— Корабль давно уплыл. Мы в Сайгоне, Тхань. Мы дома.

— Но ты ведь не хотела выходить за этого парня…

Я отвернулась, потому что слезы все же покатились у меня из глаз. Приближавшаяся смерть перенесла Тхань в то время, когда она была молодой. Она действительно верила, что сегодня день нашего побега.

— Нет, и я не выйду за него замуж. Но самое главное, мы опять дома.

Губы Тхань зашевелились, но она не издала ни звука. Она посмотрела на меня остекленевшим взглядом, а затем ее глаза, казалось, потухли.

— Тхань? — позвала я.

Из монитора раздался сигнал тревоги. От жизнерадостно бившегося сердца осталась лишь прямая линия на мониторе. Лицо Тхань расплылось от слез, застилавших мои глаза.

Не помню, сколько времени прошло, прежде чем я, разбитая и заплаканная, вышла из больницы. Сначала я вообще не знала, куда идти. Моя дочь наверняка уже начала беспокоиться, но возвращаться в пансионат мне не хотелось. Вместо этого я направилась в старую кузницу. У меня появилась идея. Круг замкнулся.

Собственно говоря, я хотела взять с собой жасмин, но сейчас сорвала пару цветков с ветки и сунула их в конверт, который нашла у себя в кармане. Старые цветы я положила в коробку и снова спрятала в тайник. Вместе с фотографией, на которой были запечатлены я и Тхань, и с изображениями моих предков, которые я нашла на старом алтаре, я принесла их в пансионат. Мария тут же засыпала меня вопросами, но я объяснила ей лишь то, что моя старая подруга, с которой мы хотели встретиться, умерла.

В день похорон Тхань у ее могилы собралось огромное количество людей из Сайгона. Я увидела, что многие здесь любили Тхань, и это наполнило мое сердце гордостью.

Итак, я думала о ней и пожелала, чтобы там, где она находится сейчас, она была настолько счастлива, насколько это возможно. Когда-нибудь, я в этом уверена, мы с Тхань снова встретимся.