дрожь.
— Стас рассказал тебе правду. Отчасти. Он решил, что я предал его, потому что я был единственным, кто знал о товаре в автомобиле. Суммой в десятки миллионов! Стас подумал, будто я хотел сбагрить грёбаную дурь. Вот и всё…
— Ты убивал кого-то еще?
— Нет, Мари. Я не убийца! День, когда я убил Феликса — перевернул всё. Он уничтожил меня, но дал возможность переосмыслить жизнь. Изменить ее. Однако я не умел жить по-другому. Поэтому, в момент нашей встречи, пробивал десятое дно. Но... но ты полюбила меня. Я не верил, что можно полюбить то, чем я стал. И, встретив тебя, я окончательно решил измениться, понимаешь?
— Всё, что ты рассказывал о себе… было ложью.
— Это не так! Я солгал о преступлениях. — Андриан покачал головой и придвинулся ближе, посмотрел, как самым близкий друг, которому хочется открыть каждый изгиб души. — Но я действительно люблю рисовать и умею это делать. Я никогда не врал тебе о своей семье. Никогда не врал о своих чувствах. Я люблю тебя, Марлин. Это правда. Ты это знаешь.
Марлин обхватила себя руками. Почувствовала, что мерзнет от шока. Андриан посадил ее к себе на колени. Его тело, напротив, полыхало жаром, и Марлин обняла парня, не понимая, как должна повести себя.
Как поступить?
— Я знаю людей с самой неприглядной стороны, — продолжил он. — Знаю их пороки. И главное, что всегда понимал: любви не существует. Я наблюдал убийства, издевательства, смерти от передоза и людей, которые клянутся в чувствах своим женам, а потом развлекаются за их спиной, но в глаза продолжают рассказывать о непоколебимой любви. Это реальный мир. И для меня признание людей друг другу в чувствах было пустым звуком. Но... потом появилась ты, Марлин. И лживое слово «любовь» — вдруг обрело жизнь в моём сознании. Ты заставила меня почувствовать то, во что я никогда не верил!
Марлин поняла, что не в силах больше сдерживать слезы, и они заструились по щекам.
Нет. Не надо... Почему я верю тебе?! Нельзя! Я не имею права прощать тебя! Не имею права!
— Ты проверялся у врача? Всё еще видишь галлюцинации?
— Нет. Они исчезли после убийства Феликса.
Марлин вспомнила, как на втором курсе медицинского университета прочитала уйму книг о слуховых и зрительных галлюцинациях, но столкнувшись с подобным сейчас — не знала, что сказать. Может ли такое быть? Андриан не лжет. В этом она уверена. Но звучит... безумно. Что, если она ошибается? Что, если он просто морочит ей голову?
Она попросила дать ей время всё взвесить. Андриан не сдался: подключил человека, которого Марлин меньше всего хотела слышать.
— Андрик, посмотри на ее лицо. — Стас закатил глаза. — Думаешь, рассказывать о своей жизни было хорошей идеей?
Они сидели в квартире Андриана. Оказалось, он помирился со Стасом.
Марлин коробилась под их взглядом, под взглядом двух придурков, которые сидели и обсуждали ее в глаза, будто она просто торшер над кроватью, декор в комнате!
— А чего про Обитель не рассказал? — спросил Стас, одаряя таинственной улыбкой.
— Про что?
— У Стаса богатая фантазия, — отозвался Андриан.
— Слушай, может тебе по телику интервью дать? — съехидничал Стас. — Я бы посмотрел на это.
«Смеются надо мной», — подумала Марлин.
Общество Стаса напрягало, но Андриан попросил друга покинуть их компанию, что тот сделал неохотно — почти проел в Марлин дыру глазами, а на прощанье сжал ее голое плечо, окидывая взглядом собственника.
Это из-за того поцелуя?
Марлин раскраснелась, вспомнив свидание со Стасом.
— Это всё очень интересно, — выговорила она, стараясь не расхохотаться или не разрыдаться в истерике, — но… черт, да я даже не знаю, что сказать.
С теплом, каким озаряет весеннее солнце, Андриан улыбнулся. Сочная мята его радужек посвежела.
— Несколько дней назад ты со мной разговаривать не хотела. А теперь сидишь у меня дома. Это почти победа. Для меня…
— Возможно… — Марлин прикусила губу и продолжила: — Мы можем побыть друзьями. Пока…
Андриан занервничал.
— У тебя кто-то есть? — выпалил он с мрачным лицом.
— Что? Нет.
— Господи, — Андриан зачесал пальцами челку и отвел взгляд. — Веду себя, как малолетка! Извини.
— Андри, я не могу просто взять и простить тебя. Понимаешь?
— Понимаю. Что ж, видимо, тебе нужно время.
«Безумно много времени», — посетовала в мыслях Марлин.
Да, Андриан стал мужчиной, которого она любит. Мужчиной, о котором думает по ночам... Феликс — был её спасителем. В какой-то момент и ее богом... Нельзя простить того, кто убил твоего бога.
***
Весь заснеженный февраль они провели вместе.
Андриан даже познакомил Марлин с друзьями. И всё бы прекрасно, да только нет ничего хуже, чем находиться рядом со Стасом.
Бывший похититель явно чего-то хотел, бросал неоднозначные взгляды. Марлин казалось, что она трескается и рассыпается каждый раз, когда он ее приобнимал. Андриан любил друга, но упоминал его, как низко морального человека, да и сам Стас ярко выразил натуру поступками, в том числе и по отношению к ней.
Однако Марлин была уверена, что видит чистую воду в глубине синих глаз: кристально искреннюю и полную любви для тех, кто в ней нуждается, но намертво спрятанную от мира, затопленную в результате психологической катастрофы. Атлантида души.
Как можно глубже Марлин закапывала мысли о Стасе.
Она старалась простить Андриана и разрешить себе любить его. Спустя месяц, она пустила его переночевать. Он задержался допоздна, потому что они увлеклись беседой за бокалом вина.
— Опять прогонишь? — промурлыкал Андриан на ухо.
Снег засыпал двор.
Пробуя пряное вино с нотками лаванды, Марлин разглядывала падающие за окном снежинки.
— Можешь переночевать в гостевой спальне, — ответила она и почувствовала мужские пальцы на бедрах.
Андриан прижался к ней сзади. Марлин разгорячилась от крепкого вина и подумала, что возможно и стоит поддаться. Дышал парень порывисто и нетерпеливо, водил губами по ее шее, стараясь приласкать, возбудить.
— Как скажешь, котенок, — прошептал он и прижался сильнее.
Сквозь штаны Марлин ощутила его желание.
Она легла одна, но спустя полчаса услышала, как скрипнула и отворилась дверь. Андриан зашел в спальню, лег к ней и притянул к себе за талию, начал целовать плечи и волосы. Марлин попыталась оттолкнуть его.
— Прости, я скучаю по тебе.
— Андри, я не буду заниматься с тобой…
— Нет,
