ворвавшись в неё, бросила кеды на пол и стала натягивать джинсы. Но тут и замерла…
На меня изумлённо смотрела светловолосая женщина лет пятидесяти в строгом тёмно-горчичном платье, в фартуке, с поварёшкой в руках. Только сейчас поняла, что пахло блинчиками.
– Доброе утро…– растерянно произнесла она.
Краснеть было поздно. Но оказаться в таком нелепом виде перед чужим человеком в доме мужчины, от которого, возможно, зависело всё наше с Илоной будущее, было жутко неловко.
– Доброе… Извините, я сейчас оденусь и уйду,– с кривой улыбкой проговорила я и бегло осмотрела все поверхности кухни.– Не видели ли вы телефона… такого – в красном футляре? Потеряла…
Женщина степенно положила поварёшку в чашу, подошла к полке над шкафом и достала мой телефон.
– Вам много раз звонили,– вежливо сообщила она.
– О-о, благодарю,– нервно усмехнулась я, забрав трубку, и оглянулась на дверь.– Вы не против, если я тут… оденусь?
Женщина кивнула явно со скрытым неодобрением, но с вынужденной учтивостью, очевидно, предыдущие гости хозяина не вели себя так бесцеремонно, и просто вышла, прикрыв за собой дверь.
Я мельком глянула на телефон. Звонки были из регистратуры и несколько от Гоноровой. Теперь она меня линчует, но успокаивало, что ни одного вызова или сообщения от Семёна или Илоны.
Мигом натянув джинсы, у шкафа с зеркальной дверцей пальцами расчесала растрёпанные волосы и закрутила их в узел на макушке. Выглядела просто ужасно! Пока никто не вошёл, подбежала к раковине, чтобы хотя бы умыться и сполоснуть рот.
Но, когда сплюнула воду и выпрямилась, сердце скакнуло к горлу: у двери в махровом халате стоял Мирон.
Живот скрутило от волнения. Я заморгала мокрыми ресницами и, опустив глаза, проговорила:
– Прости… Я пойду…– и устремилась ко второй двери, которая, похоже, вела на улицу.
– Куда?– спокойно спросил он, мягко наклонился и поднял мои кеды.
Я растерянно глянула на ноги, неловко поморщилась и обтёрла лицо ладонями. Мирон неспешно подошёл и опустил обувь рядом со мной.
Чувствуя, как его взгляд обжигает и снаружи, и изнутри, я отступила, сунула ноги в кеды, быстро присела и ловко зашнуровала их.
– Ты мне позвони, пожалуйста, когда что-нибудь узнаешь… Мне надо на работу, иначе меня просто уволят,– попросила, поднимаясь и не глядя в сторону Мирона.
– Останься у меня сегодня?– тихо сказал он и мягко притянул за руку, ненастойчиво, оставляя право на личное пространство.
У меня совсем не осталось сил держать себя в руках. Чувствовала, что, если заговорю, голос задрожит.
Мне не хотелось уходить… Безумно не хотелось, но напрашиваться не собиралась. Я столько гадостей наговорила ему, так паршиво вела себя, и после всего этого глупо было бы вдруг растаять и броситься на шею. Что он подумал бы обо мне? Особенно после того, как попросила его о помощи… Что спустя время переоценила ситуацию, его возможности и передумала? И без того хватало, кому напеть ему о том, какая я меркантильная. Но я так скучала по нему!
– У меня работа…– повторила едва слышно, мельком окинув его сонное лицо.
– Возьми день за свой счёт?
Но он и не догадывался, что даже те крохи, которые мне заплатят за этот день, были важны. Тем более, я на особом контроле у Гоноровой: нельзя дразнить змею.
– Я не могу… И так отменила много приёмов, пока разбиралась…
– А в таком состоянии ты сможешь работать?– заглядывая в лицо, резонно уточнил он.
– Мне не привыкать,– сглотнула и отвела взгляд к окну, потому что трудно было смотреть на него, такого вдруг родного, искреннего…
«Как же тяжело будет с ним расставаться… А надо ли это делать?»– забились противоречивые мысли в висок. Только он всё равно ничего не знал обо мне. Вчера хотела рассказать о дочери, но он прервал, а потом и эти аргументы стали уже не важны. Зачем ещё больше давить на жалость: он и так был готов помочь.
– Ты опять убегаешь,– заключил Мирон, отпуская мою руку.
– По-другому не получается… Прости, я переоценила свои возможности,– ответила я, чувствуя, как неуверенно это прозвучало.
Мирон каким-то растерянным движением руки провёл по волосам, а потом тряхнул головой и несколько раз умыл лицо ладонями.
И вдруг где-то за спиной раздался рингтон, который стоял на Илону: голова совсем перестала работать – опять чуть не потеряла телефон. Вернувшись к раковине, взволнованно ответила на звонок.
– Настя, здравствуйте! С Илоной всё хорошо. Она сейчас одевается, позже позвонит. Но я решил сразу вам набрать: её сегодня выписывают,– бодро сообщил Семён, и в его голосе я не услышала ни нотки лжи, а только радость.
– Слава богу!– вздохнула облегчённо.– Лекарства с собой?
– Не волнуйтесь, у нас всё под контролем. Илона больше нервничает, что вы там переживаете…
– Да нет, что ты!– насколько могла уверенно ответила я.– У нас уже всё почти разрешилось, остались формальности. Главное, пусть поправляется… И пусть позвонит мне позже… Ну… пока…
После звонка Семёна немного отпустило. Он мне не лгал: об этом мы договорились сразу, как только познакомились, если хотел встречаться с моей дочерью. Теперь важно было понять, что Заварский не подведёт.
Я убрала телефон в карман джинсов и повернулась к Мирону.
– Родители?
– Угу,– кивнула растерянно.
И мы долго молча смотрели друг на друга. И не существовало больше того самоуверенного Мирона, был просто мужчина, с которым мне было так хорошо ночью. Как бы я хотела, чтобы между нами не стояла стена, которую сама нагородила.
А потом он медленно подошёл и, склонив голову набок, спросил:
– Зачем ты отталкиваешь меня, ведь тебе этого совсем не хочется?
Я виновато опустила голову и переступила с ноги на ногу.
– Может, оттого что боюсь, что это сделаешь ты?
Когда подняла глаза на него, Мирон неожиданно наклонился и поцеловал. Я не смогла его оттолкнуть. Так хотелось чувствовать поддержку, которая вливалась в меня через этот глубокий, полный тоски поцелуй.
Но, снова отрезвев, я несмело оттолкнулась и накрыла его губы пальцами.
– Не говори ничего… Сейчас я в таком состоянии, что вряд ли вообще адекватно воспринимаю всё, что происходит… Я не хочу тебе грубить… Не хочу обижать… Просто мне самой нужно время…
Мирон осторожно отнял мою руку от своих губ, повернул её и мягко поцеловал запястье, а потом замер губами в центре ладони. А когда я смущённо втянула голову в плечи, он подложил мою ладонь под свою и прижал к колючей щеке.
– Я только прошу тебя: не принимай поспешных решений и дай мне возможность быть рядом…
Он говорил так проникновенно и осторожно,
