это делать?
— А вот… в мандате ясно сказано: «для реорганизации волостной и сельской власти». Ну, я и реорганизую. Даже собственно не я, а мужики сами это проделывают да ещё с каким энтузиазмом! Всех своих старшин по каталажкам рассадили.
— А потом насчёт войны сбиваешь их. Постановления эти нелепые. Вообще тебе надо это дело прекратить.
— Нет, я не прекращу, закончу обьезд и 10 апреля созовём съезд, крестьяне уже делегатов выбирают.
— Как десятого съезд?! Почему ты с нами этого вопроса не согласовал?
— Не успел. Приеду, доложу об этом исполнительному комитету.
— Так ты, значит, не прекратишь объезда?
— Нет, не прекращу.
— Тогда я с тобой поеду.
— Поедем. Кстати я сегодня в Баяндаях районный съезд назначил.
Вечером мы были на Баяндаях. Уполномоченные от крестьян уже съехались и собрались в волостном исполкоме. Я выступил с обширным докладом, хотя все присутствующие уже и слышали мои выступления, однако слушали с большим вниманием. Самое большое внимание я уделил войне и необходимости её прекращения. Крестьяне одобрительно и дружно поддакивали. Когда я кончил, слова попросил Яковлев.
Сначала Яковлев говорил тоже о значении революции, потом насчёт реорганизации волостей, что слишком торопливо, мол, это дело решается, надо бы подождать указания из центра и т. д.
Мужики хмурились и недовольно ворчали.
— Што же это… опять волости хочет… може и урядников опять…
Дальше Яковлев перешёл к войне, мужики затихли.
— Товарищи, вот товарищ Никифоров призывал вас высказываться за прекращение войны. Мы, понятно, тоже не за войну, надо её поскорее кончить, но кончить не так, как предлагают вам, т. е. во что бы то ни стало. Так нельзя. Мы не можем изменить союзникам и заключить с немцами мир, это будет значить, что немцы побьют союзников, а потом навалятся на нас. Надо победить немцев, а потом и кончить войну.
— Это што же, воевать значит? — зашумели мужики. — Как же это? Последних работников, значит, забирать. Когда же конец-то? Нет, мы не согласны.
— Давай, голосуй, что зря шуметь-то, — предложил я.
— Правильно! Голосуй! Постановим и баста! Зачем нам война! Довольно, навоевались… Работникам домой пора!
Съезд принял резолюцию за немедленное прекращение войны. Яковлев сидел темнее тучи. Настроение крестьян к войне было настолько непримиримым, что он отказался от дальнейших выступлений и уехал в Иркутск.
— Вы к десятому помещение для делегатов съезда приготовьте!
— Ладно, всыпем тебе на этом съезде.
— Посмотрим, кто кому всыпет…
Окончив объезд, я возвращался в Иркутск. Возле села Караганай я встретил большую партию уголовных александровцев; они сидели на траве и отдыхали. Увидев меня, многие повскакали:
— Никифоров, здорово!
Ямщик струсил и хотел ударить по лошадям, но я его удержал и велел остановиться.
— Освободили? Куда вы идёте?
— Освободили. Идём по волостям. Получили волости и приказ сидеть там до распоряжения.
Странно было видеть знаменитую семёрку беглецов-бессрочников, идущих вместе с другими в назначенные волости.
— Что, опять грабежами займётесь? — обратился я к ним.
— Ну, что ты! От бессрочной избавились… да грабежами. Нет!
— Будем сидеть в волостях, пока вы справитесь, а потом будем проситься по домам.
— Разбежалось много?
— Кажется, никто. Многие в армию записались.
— Ну, шпарьте… только слово держать!
— Сдержим…
Всю дорогу мне попадались группами и одиночками александровские уголовники. Все тянулись в назначенные места.
— Никифоров… Нет ли деньжонок? Идём, побираемся… неудобно даже. — Просили некоторые.
Давал по три, по пять рублей. Не верилось как-то, что это идут добровольно в ссылку не признающие ничего для себя обязательного уголовные каторжане.
В середине апреля крестьяне собрались в Иркутске на первый уездный съезд.
В нашем комитете я поставил вопрос о проведении съезда и о борьбе на нём с эсерами. Рассказал про мою встречу с Яковлевым и просил дать мне на съезд подкрепление.
— Кого мы тебе дадим? Нас кот наплакал тут, все в Питер укатили. А у нас совет, армия. Оправляйся сам, выкрутишься как-нибудь.
Съезд открыли торжественно. Открывал председатель исполнительного комитета, а с докладом выступил эсер Архангельский.
В течение двух часов докладчик уминал мужиков, стараясь внушить им, что то, чего ждал и за что боролся «русский народ», уже достигнуто, что дальше нужны выдержка и осторожность… поскольку старое находится у нас в руках, его не следует разрушать… надо подремонтировать, подбелить, а не разрушать и не утрачивать старое. Закончил свой доклад Архангельский призывом к крестьянам не делать необдуманных выступлений, а терпеливо ждать указаний от центральных властей. Доклад обескуражил крестьян. Они недоумевали, почему докладчик ни словом не обмолвился насчёт войны.
Эсеры учитывали отношение крестьян к войне и решили о ней ничего в докладе не говорить.
Я взял слово и самым широким образом использовал слова докладчика «подремонтировать и подбелить»: разъяснял эти слова крестьянам в том смысле, что эсеры не прочь восстановить кое-что старое, чтобы обуздать покрепче крестьян, остановился подробно на войне и предложил резолюцию о немедленном прекращении войны и в конце заявил:
— Не ждать сейчас нужно, когда придут указания из центра, а быстро перестраивать старую жизнь на новую. Нужно разрушить все опоры старого порядка, чтобы врагам революции не на что было опереться.
Выступившие за мной крестьяне заявляли, что они плохо поняли, о чём говорил докладчик.
— Что ли опять нам надо волости восстанавливать, старшин сажать? Може, и урядников тоже обратно? Революция, говорят, а потом говорят: нет, жди! А насчёт войны так и совсем забыли. А нешто мы можем её забыть? Дети там наши, брати, а вы нам… ждите. Не желаем ждать. Всё, што нам советовал уполномоченный, што говорил нам на сходах, и здесь вот оказал против докладчика, всё правильно. Мы все подписались под этим, а также подписались супротив волны. Довольно… кончать войну надо!
Эсеры, видя, что с крестьянами насчёт войны у них плохо, пошли на такой манёвр:
— Товарищи, — заявил докладчик, — мы о войне сделаем особый доклад, тогда и поговорим о ней. Мы полагали, что вы у себя уже вынесли постановления, потому здесь и не хотели вопроса о войне ставить.
Съезд согласился заслушать особый доклад о войне и стал продолжать свою работу. Эсеры тем временем решили прощупать крестьян в одиночку и попытаться направить их мысли к смягчению их отношения к войне.
Съезд уже подходил к концу работ, а доклада о войне всё не было. Начались выборы в уездный исполнительный комитет. Эсеры не решились открыто выступать против моей кандидатуры, но им удалось добиться в составе исполнительного комитета большинства своих. Съезд закончил свои работы, а доклада о войне так и не сделали. Тогда я предложил проголосовать предложенную мною во время моего выступления резолюцию о прекращении
