кто пал за последнюю тысячу лет в борьбе со злом, будут напрасны. Нам с Николаем нужно сбежать, отнести палочку в безопасное место и раскрыть ее секрет. Он обнял меня, и я почувствовала его силу и мощь.
– Николай, – выдохнула Селеста.
Неужели она действительно думала, что он принадлежит ей? Белые глазные яблоки королевы засветились, когда он с нежной и любящей улыбкой склонился надо мной. Его губы скользнули по моему лбу, кончики пальцев – по вырезу моего платья, и одним плавным движением он вытащил палочку.
– Мне тоже очень жаль, – прошептал он, отпустив меня и шагнув сквозь завесу, которая должна была его защищать.
Палатин встал рядом с Селестой, которая расхохоталась и посмотрела на него с таким благоговением, что у меня закружилась голова. Он все еще улыбался мне. В нем по-прежнему ощущалась та же нежность. Она не исчезла даже тогда, когда темное янтарное золото исчезло из его глаз, постепенно выцветая и уступая место серебру. Серебру, которое я видела лишь на одной картине. Картине с изображением Нексора. Бесконечно знакомым голосом он проговорил:
– Я должен поблагодарить тебя, Валеа. Ни одна носительница семиконечной звезды до тебя не преподносила мне такой подарок. – Мир не опрокинулся. Тьма не поглотила ни время, ни пространство. Лишь древняя темная сила нависла над двором и замком, словно штормовой ветер, поглотив все хорошее, когда Нексор явил себя после тысячи лет маскировки. – Селеста. – Мужчина повернулся к ней, и каждое его движение напоминало движение Николая. – Тебе я тоже должен сказать спасибо. У меня никогда не было более верной союзницы.
Ее щеки вспыхнули от похвалы самого ужасного из когда-либо живших колдунов.
– Я же тебе обещала.
– Сделай что-нибудь! – прорычала Лупа. Ее крик превратился в жуткое бульканье.
Я вышла из оцепенения. Из горла сестры хлестала кровь. Рядом раздалось рычание. Меж губ Николая показались клыки, которые теперь принадлежали Нексору.
Я рассекла воздух плетью из темной энергии, и она обвилась вокруг Алексея, который находился слишком близко к Лупе и чересчур изголодался, чтобы противиться жажде. Магнус обхватил Кайлу, но та держалась спокойно. Селия плотно сжала губы.
– Ты не тронешь ее, – пригрозила я Нексору.
Невен обратился в дым. Жалкий трус. Я с трудом подавила гневный рык. Хрипы Лупы становились все слабее. Ее кровь впитывалась в песок и камни. Я сделала шаг в ее сторону.
– Не двигайся, – опасно тихо приказала Селеста. – Она получит наказание, которого заслуживает, и каждому из твоих друзей… – королева презрительно подчеркнула слово «друзья», – …это, надеюсь, послужит уроком.
Не успела Селеста закончить фразу, как рядом с Лупой материализовался плотный туман, который окутал ее, и к тому времени, как дым вновь принял форму молодого колдуна, рана на шее сестры закрылась, хотя она все еще была бледной как смерть. Черные ресницы затрепетали.
– Она тебе еще пригодится, – спокойно объяснил Невен Селесте.
Наблюдающий за этим зрелищем Нексор убрал одну руку в карман брюк, а другой поигрывал своей палочкой. Затем он кивнул.
– В следующий раз не вмешивайся, – прошипела Селеста.
– Конечно. – Невен склонил голову. Он не нарушил клятву и спас Лупу. Снова. Как я могла так ошибиться?
Я оглянулась на Нексора, и мое сердце разлетелось на осколки. Когда Нексор успел подчинить себе тело Николая? Неужели последние несколько недель были ложью? Каждое слово, каждый взгляд, каждый поцелуй, каждое прикосновение? Я содрогнулась от отвращения при одной мысли об этом. Неужели Нексор жестоко вырвал душу Николая из его тела? Отправилась ли она в страну вечного лета или погибла навсегда? Я судорожно вдохнула и резко выдохнула. Николай, которого я знала и любила, никогда не признаваясь себе в этом, был мертв, а я даже не поняла этого. Как такое возможно? Я прикусила нижнюю губу, чтобы не закричать. Мне хотелось причинить бесконечную боль душе, которая узурпировала его тело. Хотелось смотреть, как она горит, хотелось, чтобы тьма и огонь пожирали ее. Хотелось разорвать ее на мелкие кусочки. Страдала ли душа Николая от боли, пока Нексор уничтожал ее? Он точно не мог сдаться без боя. Я подавила зародившийся в горле всхлип. Он даже не узнал, что у него есть дочь. И тут кровь застыла у меня в жилах. Николай этого не узнал, но я рассказала Нексору. Каждая клеточка моего тела задрожала от страха.
На лице Нексора расплылась мрачная, словно вечность, улыбка.
– У нас есть кое-что для тебя.
Селеста рассмеялась в знак согласия.
– Подарок. Не хочешь взглянуть? Неужели ты думала, что меня будет так легко обмануть? Или его? – Она указала на Нексора. – Было забавно наблюдать за твоими попытками. В наше время так сложно найти противников, равных тебе. Я возлагала на тебя такие большие надежды. Но в итоге ты меня подвела. Как быстро билось твое маленькое девичье сердце, когда он тебя целовал?
Каждое ее слово сочилось презрением, враждебностью и триумфом победы. Селеста ненавидела меня до мозга костей и больше не пыталась скрывать это. Королева наклонила голову и ждала. Ждала моей реакции. Ее татуировки светились и сверкали, словно насмехаясь надо мной.
На кончиках моих пальцев заплясали языки пламени. Мир вокруг потемнел. Весь свет погас, а мое сердце наполнилось пылающим гневом, подобным цунами, которое грозило меня поглотить. Но сначала сгорит королева. Она не должна победить.
Но Селеста лишь взмахнула рукой, словно развеивая неприятное воспоминание, и пламя погасло, как будто она его сдула. Затем королева повернула голову в сторону открывающейся двери.
Меня охватило мрачное предчувствие. Я с трудом удержалась на ногах, когда во двор вошло еще больше воинов. Один шел во главе, за ним по обе стороны – еще по двое, и один завершал процессию. По кивку Нексора они расступились. Из-за них показались маленькая девочка и мальчик постарше. Девочка с черными волосами отца и зелеными глазами матери. Моими глазами. Мое дитя. Я зажала рот рукой, чтобы сдержать рыдания, которые зародились внутри от встречи с дочерью спустя столько времени. На мгновение я забыла о своем гневе и страхе. По всему телу разлилось тепло, когда Эстера приблизилась к нам. Ее волосы были взъерошены, бледные щеки раскраснелись, платье кремового цвета и фартучек залатаны во многих местах. Она воинственно подняла маленький подбородок, и хотя ее губы дрожали, а на щеках виднелись дорожки от слез, малышка не опустила голову, когда отряд остановился перед королевой и мной. Если бы в ее жилах текла только викканская или ведьминская кровь, Эстере было бы всего полтора года. Перед тем как покинуть ее, я наложила на дочь заклинание, которое, как я надеялась,
