Злюсь. Что не догадался разговор записать. Сколько таких проколов будет? Но телефон в руке держу. Смотрю по очереди на Кристину и на Немца. Оба не жильцы.
— В общем. Из этой комнаты… только один живым выйдет.
Разворачиваюсь и ухожу. Слышу визг Кристины и хрип. Немец сильнее. Он деревенскую девку и со связанными руками на тот свет отправить может.
Думает, что я слово сдержу. Ну, я и сдержу. Своё. Он тоже не жилец. Жду с той стороны коридора. Немец вываливается грудаком вперёд. Явно бабу с удовольствием прикончил за то, что она его с потрохами сдала. Неясно, на что надеется. Но человек — та ещё скотина. Всегда надеется. Даже когда надеяться нельзя.
Глаза его чуть из орбит не вываливаются.
— Далеко собрался?
Взгляд Немца падает на дуло пистолета. Понимает всё. Одним выстрелом дело решается.
Но на душе от этого легче не стало. Загадка нерешённой осталась. У меня есть только номер.
Башка по швам трещит. Ткань на теле намокает. От крови. Блять. Не отлежался. Где-то кровить начинает. Ползу, как старая рухлядь, на выход. Во дворе стоит куча тачек, стоящих горы бабла. Много людей потерял, некоторые на хрен сами потом удрали, когда поняли, что со мной опасно не только на словах. Но это временные потери. В нулях сосчитать можно. Гораздо больше осталось.
Внезапно тоской накрывает.
На хрен мне всё это… — бабки, состояние, власть, куча народа в подчинении. Без Неё. Без моей Малой. Всё как гнилая труха. Ничего не стоит.
Хочется её к себе. Подмять. Сберечь. Каждую слезинку слизать, самому их горечью травануться. Но лишь бы вернуть.
Хер бы я сейчас всё так упустил, но поздно уже пеплом голову посыпать. Поезд ушёл. Далеко.
— Просрал Аришу, герой?
Низкий, грудной голос слева приходит. Дёргаюсь всем телом на этот звук. В проходе Ризван стоит. Как ни в чём не бывало. Одну руку в кармане держит. Вторую привычно на перевязь с клинком опустил.
— Вижу, что и себя не щадишь. Отлежаться не пробовал?
— Да пошёл ты. Ты за двоих лежал. Харю больше прежнего наел!
— Жена вкусно кормит, — просто отвечает.
Стоим близко. Но между нами как стена. Непонимания и недоговорённости. Его вины равно как и моей. Наполовину. Так и руки на полпути сталкиваются. Одновременно.
Крепкое рукопожатие. Уже забыл почти, каково это — рядом иметь крепкое плечо. Пятый верен, но он всюду разорваться не может. Его самого чуть пополам не порвали. Поганый каламбур.
— К делу. Времени у меня немного, — скупо говорит Ризван. — Что точно известно?
Глава 114. Зверь
— Долго ещё лететь? — снова интересуется Пятый.
— Ты как осёл из Шрека. «Мы приехали? Мы уже приехали?» — басит Ризван.
— Не знаю такого. Чё ты лепишь мне, борода?
— Детский мульт.
— У меня такого добра ещё не было. Вхолостую стрелял, — скалится Пятый. Ещё кривее скалится, чем раньше.
Слышать перебранки Пятого и Ризвана даже приятно отчасти. Как будто в прошлое окунаешься, когда есть только одна понятная проблема — месть врагу. И ничего больше. Но сейчас всё сложнее намного.
Нужно и гниду раздавить, и свою красоту в этом месиве уберечь.
Переворачиваю в голове события последних недель.
Пролетели как один миг. Нас нехило по краям помотало в поисках. Вроде нашли след. Теперь главное подобраться незаметно. Чтобы ударить. Чувствую, будет жарко. Даванул бы со всех фронтов. Но Порох свой зад на чужой земле греет. Или морозит. Это с какой стороны посмотреть.
Есть у него пути отхода. На все случаи жизни. Но его жизнь скоро оборвётся.
По приземлению мне сообщение на телефон прилетает. От Пороха. С фото Арины. Бледная. Как моль. Лицо заострилось. Спит? Видно, что в больнице находится.
Тварь.
Перед глазами всё темнеет. Гнида настолько в мести закопался, что и свою дочь родную не жалеет. Руки вырвать прямо с мясом из его тела, пустить кровь падле и оставить псине, которую Тахир вырастил. Пусть бы жрала его живьём!
— Чего хочет батяня? — осторожно интересуется Пятый.
— Встречу назначает. Условия перечисляет… Хочет получить всё.
— В смысле, всё? — недоумевает Пятый.
— В прямом. Все мои бабки. Заведения. Людей… В обмен на Арину. Я должен ему всё на блюдце преподнести, а он потом мне Арину вернёт.
— При таком раскладе он при себе и добро оставит, и дочку, а тебя в расход пустит. Я бы на его месте так сделал, — добавляет Пятый.
— Арина в больнице. В этих курортных городках не так много больниц, — подаёт идею Ризван. — Надо прошерстить всё. Только аккуратно.
— Ну да. Аккуратно.
Осматриваю нас. Компания разношёрстная. От местных сильно отличаемся. Выделяемся.
— Тебя отправим на разведку, — киваю Пятому. — У тебя ещё бинты не сошли. Рожу замотаем. Сойдёт. На перевязку заглянем, там решим…
— Я по-ихнему совсем немного шпрехаю, фернштейн?
— Сойдёт.
***
Как Пятый отправился на проверку, прошло несколько часов. Ожидание нервы в морские узлы скручивает. Мясом наружу выворачивает. Невмоготу. До зубного скрежета.
— Мы уже близко. Ты и сам знаешь, — подаёт голос Ризван. — Спешка ни к чему.
— У этого гондона моя женщина и сын.
— Значит, всё-таки, сын, — кивает Ризван. — На руках подержать дашь, когда родится?
Ошалело смотрю. Не шутит? Кажется, нет. Приходится измерять шагами номер отеля. Разглядывать снежные шапки. Делать вид, что не волнует. Но на самом деле — нервы в кипяток.
— Ты же сказал, что последний раз помогаешь, — нехотя.
— Оказываю услугу, — поправляет. — Но подержать сына старого… друга — это же не услуга.
— Не услуга, — соглашаюсь. — И всё-таки. Как ты к ней относишься?
Прямо в глаза смотрю. Толком раньше и не поговорили. Хочу выяснить для себя. Начистоту.
— Арина — не Настасья. Она ещё и от Матвея. Другая. Это всё, что тебе нужно знать. Она сильная и справится, помотает нервы отцу. Может быть, прямо сейчас потихоньку его из себя выводит.
— И это не ответ.
— Ответ, дубина. В Арине от той женщины, что мне всегда нравилась, лишь часть. Внешность и доброта… Но стержень как у отца. Арина для меня как память больше, напоминание, — делает паузу. — Для тугодумов объясняю. Не стоит у меня на неё.
Слышится условный стук. Опускаю руку на пистолет. Мало ли. Но в номер вваливается Пятый.
— Больниц всего две. Ни в одной из них девчонку не видели. Якобы. Но вот!
