Мне оказалось трудно найти равновесие между все более сюрреалистичными элементами моей жизни, балансируя на зыбкой, как на картинах Дали, грани между ролью провинциальной матери семейства и Индианой Джонсом. Я пришла к пониманию, что большая часть моей жизни прошла в подготовке к этому путешествию, полному открытий. На первый взгляд случайные, события личной и профессиональной жизни начали складываться в сложный узор, приведя меня к раскрытию ряда семейных тайн, которые прежде я не могла себе даже представить. Я была просто потрясена, когда оказалось, что многое из того, что я с детства знала о некоторых членах моей семьи, совершенно не соответствует действительности. Через двадцать лет после их смерти я обнаружила, что мои консервативные и в высшей степени традиционные предки по отцовской линии — моя милая бабушка, типичная «южная красавица», и ее преданный муж, настоящий баптист-южанин — имели прямое отношение к франкмасонству и активно участвовали в деятельности тайного общества. Я узнала, что моя бабушка была связана узами крови с некоторыми из старейших семей Франции, факт, который изменил не только ход моего исследования, но и всю мою жизнь. Последнее потрясение пришло с открытием, что моя собственная дата рождения является предметом пророчества, относящегося к Марии Магдалине и ее потомкам — Пророчества Орваля, которое произносит Беранже Синклер. Эти личные «совпадения» стали отмычками, открывающими двери, которые были закрыты для исследователей, предшествовавших мне.
Мой интерес к фольклору, связанному с Марией, превратился в одержимость, когда я почувствовала, что очарована древними культурными традициями, которые с любовью и пылкой страстью сохраняются по всей западной Европе. Я была приглашена в святая святых тайных обществ и встречалась с хранителями столь священной информации, что меня до сих пор удивляет, как это они и информация, которую они охраняют, все еще существуют — и делают это на протяжении 2000 лет.
Я совершенно не собиралась исследовать вопросы, которые ставят под сомнение религиозные убеждения миллиарда людей. В мои намерения никогда не входило написать книгу, которая затрагивает такой тяжелый предмет, как природа Иисуса Христа или его отношения с самыми близкими людьми. Однако, как и моя главная героиня, я обнаружила, что иногда не мы сами выбираем себе путь. Как только я обнаружила «Величайшую историю из когда-либо рассказанных» с точки зрения Марии Магдалины, я поняла, что нет пути назад. Она завладела мной тогда и владеет мной сейчас. Я уверена, что так будет всегда.
Два тысячелетия споров сделали Марию Магдалину самым загадочным персонажем Нового Завета. В моем стремлении найти реальную женщину, скрытую в глубине легенды, я поняла, что у меня нет никакого желания пересказывать все традиционные источники. Я завернулась в теплый плащ фольклориста и отправилась на поиски более глубокой тайны. Я обнаружила, что обширный фольклор и мифология, окружающие Марию Магдалину в западной Европе, настолько же богатые, насколько и древние. «Долгожданная» и последующие книги этой серии исследуют теории, связанные с личностью этой противоречивой Марии, которые порождены субкультурами юга Франции и всей Европы.
Фольклор и традиции Европы также предлагают новый взгляд на некоторые тайны Марии, которые, что было очень заманчиво для меня, никогда не находили объяснения в традиционной науке. Отрывок из Евангелия от Марка (16:9) столетиями использовался против Марии: «Воскреснув рано в первый день недели, Иисус явился сперва Марии Магдалине, из которой изгнал семь бесов». Эта единственная строчка привела к резким заявлениям о психическом состоянии Марии, включая появление книг, посвященных идее, что она либо была одержима демонами, либо была душевнобольной. Так было до тех пор, пока я не познакомилась с аркской точкой зрения, как она представлена здесь — что Иисус исцелил Марию после того, как она была отравлена смертельным отваром, известным как яд семи бесов — так строчка из Евангелия от Марка приобрела для меня реальный смысл.
В то время когда женщин описывали в соответствии с их родственными связями, Мария Магдалина не называется в Новом Завете чьей-то женой, и уж тем более супругой Иисуса. Один этот факт заставляет ученых решительно утверждать о невероятности идеи брака между Иисусом и Марией. Но это же создает еще одну загадку, потому что она — единственная женщина в четырех Евангелиях, которая называется как личность сама по себе. Она — отдельный персонаж, что указывает на то, что ее имя должно было быть легко узнаваемым для людей в ее время и сразу после него. Я считаю, что запутанные родственные связи Марии как женщины благородного происхождения, вдовы и невесты представляли собой проблему. Было бы трудно и даже политически неправильно пытаться определить личность Марии с точки зрения ее отношений с мужчинами. В результате она стала известна под своим именем и титулом — Мария Магдалина.
Далее, иконография Магдалины всегда приводила меня в недоумение. Несмотря на загадочную природу ее легенды, она превратилась в один из самых популярных сюжетов для великих художников Средневековья, Возрождения и эпохи барокко. Существуют сотни портретов Марии Магдалины, начиная с произведений итальянских мастеров, таких как Караваджо и Боттичелли, и заканчивая современными европейскими художниками, такими как Сальвадор Дали и Жан Кокто. Одна общая нить проходит через совершенно разные портреты Магдалины; она все и снова изображается с одними и теми же атрибутами: черепом, олицетворяющим покаяние, книгой, символизирующей Евангелия, и алебастровым кувшином, который она использовала, чтобы помазать Иисуса. Всегда она носит красное — традиция, уходящая корнями далеко в историю и, как принято считать, говорит о ней как о блуднице.
Но сейчас я верю, что иконография связана с тайной версией этой истории, которая подпольно сохранялась в Европе. Череп для меня — это явное изображение Иоанна, за которого она должна всегда нести покаяние. Книга — это либо напоминание о ее собственном Евангелии, либо о труде Исы, Книге Любви. А красное одеяние или покрывало символизирует ее царский статус в назарейской традиции. Я всем сердцем верю, что многие великие художники и писатели Европы разделяли «ересь» Марии Магдалины — и то богатое наследие, которое она оставила на континенте.
На этом пути нерассказанные истории других героев и антигероев Нового Завета раскрываются в ошеломляющих деталях. На этих страницах читатель найдет очень отличающуюся от общепринятой — и я надеюсь, очень человечную — интерпретацию роли печально известной Саломеи. Иоанн Креститель выступает как совершенно другой человек, когда на него смотришь глазами Марии Магдалины и тех, кто почитал ее 2000 лет. Я горячо надеюсь, что читателю не покажется, что я была слишком резка в подобном изображении Иоанна. И Мария, и Иса повторяют снова и снова, что Иоанн Креститель был великим пророком. Я также верю, что он был человеком своего времени и своего места, человеком, бескомпромиссно преданным своему закону и непоколебимым в своем сопротивлении реформам. Хотя я определенно не первый — и не последний — писатель, который предполагает существование соперничества между последователями Иоанна и Иисуса, я сознаю, что идея о том, что Иоанн был первым мужем Марии, многим покажется шокирующей. У меня ушли годы, чтобы проработать это откровение, прежде чем я была готова писать об этом. Наследие Иоанна через его сына от Марии Магдалины еще проявит себя в моих будущих книгах.
