– Да пошел ты на х…
Чтобы ничего не сказать, Коченок должен был перестать говорить. Натан взял пригоршню экскрементов, зажал русскому нос и, заставив его проглотить его же собственные испражнения, завязал рот куском тряпки. Мафиозо замычал как бык, его физиономия приобрела сиреневый оттенок, ноздри широко раздулись. Натан блефовал, стараясь подбирать подходящие слова:
– Интерпол сообщил мне о смерти Карлы. Я решил, что без тебя не обошлось. Радуйся этому дню, он один из твоих последних. Скоро дождь пойдет, это полезно для бамбука.
Натан вымыл испачканную ладонь в хлорированной воде бассейна. Он только что сделал решительный шаг. Он выбрал Карлу, а не ай-ка, Любовь, а не сочувствие. Вопреки буддистским предписаниям, он выбрал страдание.
Его ожидания оправдались: вылезшие из орбит глаза пленника умоляли выслушать его. Натан посмотрел на часы, чтобы убедиться, что других дел у него пока нет. Коченок мычал так, что казалось: у него вот-вот лопнут вены. Он вполне созрел для того, чтобы сообщить подробности судьбы Карлы, но перед этим выплюнуть свой дерьмовый яд прямо в лицо Лаву. Это было единственное оружие, которым располагал русский. Пытаясь обуздать свои чувства, Натан вынул кляп. Предварительно встав у Коченка за спиной, чтобы на него не попали брызги.
– Я тебя слушаю и ухожу.
– Ты меня слушаешь? – захохотал Коченок, несмотря на свое весьма невыгодное положение и мерзкий вкус во рту.
Натан ожидал самого плохого. И оказался прав.
– Я не знал, что эта сука сдохла. Хотя чему удивляться? Если каждый день на ней ездит сотня психов, какие шансы дожить до конца года? Ты забыл еще кое о чем.
– О чем же?
– О ее суке-дочери. С ней то же самое.
– Врешь. Интерпол не упомянул о ней.
– Ты что думаешь, в Албании хорошо налажена инвентаризация?
Это было самое страшное, что он только мог себе представить.
– Я тебе не верю. Леа была тебе как дочь. А педофилия – это не твой профиль.
– Ты еще глупее, чем я думал. Тысячам проституток нет еще и тринадцати лет. А если Леа накрасить, ей можно дать и больше. А молоденькое мясо стоит бешеных денег. Если не веришь мне, можешь ее поискать. Такому мудаку, как ты, жизни не хватит, чтобы ее найти. Тем более что она растет. Ты ее даже не узнаешь.
– Соблазнительно, Коченок, но это больше не пройдет.
– Слушай меня, ублюдок. Ты можешь еще раз накормить меня дерьмом и засунуть мне его в глотку. Но только пораскинь мозгами: я единственный, кто мог бы найти Леа.
– «Кто мог бы»? Ты что, не знаешь точно, где она.
– Откуда? Как только девка проходит через этот канал, ее могут продать еще раз двадцать и раз десять поменять страну.
– Тогда на фиг ты мне нужен.
– Я знаю, к кому обратиться.
– Я тоже.
Ты учти: каждые четверть часа – это еще один клиент. Не торопись, пораскинь мозгами как следует. Но только если ты думаешь, что на верном пути, значит, ты полный мудак.
Натан услышал уже достаточно. Он опять накормил его экскрементами, завязал рот тряпкой и ушел, слыша за спиной сдавленные смешки.
Значит, Карлу отправили в какой-то албанский бордель, из тех, что контролировала банда Коченка. Значит, лучший способ найти ее – это отправиться по следам ай-ка. Она, конечно, была старше, чем этим камикадзе из «Доллз бэнг», но, учитывая ее физические данные, главный критерий для торгашей, в сравнении с ними она отнюдь не проигрывала.
Что касается судьбы Леа, он предпочитал об этом не думать.
Задержать дыхание. Жить бесцельно, но решительно.
172
Натан спустился в подвал. Семь из восьми пленников уже успели прийти в себя. При виде направленного на них «узи» они застыли на нижней ступеньке лестницы.
– Я освобожу того, кто скажет мне, где Барсов, – заявил Натан.
Ответа не последовало. Натан погасил свет, выпустил очередь из автомата, затем опять включил свет.
– Где Барсов?
Он вновь выключил лампу и, опустив оружие, выпустил еще одну очередь. Когда он в очередной раз щелкнул рубильником, внизу валялся один из пленников, раненный в ногу.
– Желающие есть?
Двое вцепились друг в друга у подножия лестницы. Более сильному удалось оттолкнуть противника; Натан подхватил его и быстро захлопнул за собой и за ним дверь. Он узнал часового из будки, с низким лбом и рельефными мускулами.
– Как тебя зовут?
– Михаил.
– Где Барсов?
– Хозяин отправил Барсова к себе.
– Одного?
– С другим человеком.
– К себе – это куда?
– На восток.
– А точнее?
– В Югославию.
– Такой страны больше нет.
– Ну, я не знаю.
– Скажи что-нибудь еще, а то отправлю назад.
– Барсов хвастался, что пытался убить президента.
– Какого президента?
– Горова или Гурова, что-то в этом роде.
– Ругова?
– Точно.
– Как зовут другого?
– Кого «другого»?
– Того, кто поехал с Барсовым.
– Башким. Я знаю только имя.
– Можешь идти.
– Куда?
– Можешь одеться и отправляйся куда хочешь.
– А господин Коченок?
– Тебе придется искать другого хозяина.
– Я не могу бросить господина Коченка.
– Идем со мной.
Михаил отправился за ним в сад. Натан развернул «тюрбан» Коченка, который почти потерял сознание от удушья, приставил пистолет к виску и выпустил две пули, прежде чем тот успел хоть что-то проговорить. Голова бандита разлетелась и превратилась в фонтан крови, мозгов и дерьма.
– Так понятнее?
– Да, хозяин.
– Я не твой хозяин.
Михаил ринулся прочь со всех ног. Натан опять спустился к пленникам.
– Еще есть желающие?
На этот раз свои услуги предложил тот, кого оттолкнул Михаил: тот самый, который лишился щитовидной железы.
– Имя.
– Игорь.
– Кто такой Башким?
– Он уехал вместе с Барсовым в его страну.
– А какая у него страна?
– Восточная страна, там, где была война.
– Михаил мне это уже сказал. Если не хочешь вернуться назад, сообщи что-нибудь новенькое.
– А где он?
