Всю дорогу Ламия была напряжена не только из-за того, что они договорились с Никандром о его отъезде, но и потому что переживала по поводу возвращения к своим истокам, в место, где родилась её мать, где она потеряла семью и повстречала короля Лареля.
— Боишься? — поинтересовался Никандр, когда они въехали в деревушку, которая и была целью их небольшого путешествия.
Ламия кивнула, разглядывая покосившиеся домики через занавешенное шторой окно.
— Не бойся. Может, никого в живых из её семьи не осталось.
Никандр ошибался. И сильно.
Оказалось, что найти семью Махлат нетрудно. Одна из стражниц подошла спросить дорогу лишь к одной женщине и услышала в ответ:
— Ведьма которая? Да вон их нечистая семейка в крайнем доме живёт. А старая Ведьма давно в лес перебралась. А может, и сгнила уже там. Давно её не видно, — поведала жительница деревни и сплюнула. — Тьфу, нечистая сила. Не связывайтесь с ними.
Королевский экипаж направился дальше по улице и остановился у самого богатого, красивого, большого дома в округе. Его подобно замку королевы охраняли сразу несколько больших псов, которые тут же залаяли при их приближении. Сам дом был облеплен кошками, которые дремали и на подоконнике открытого окна, и на скамье, и под скамьей, и под деревом, и на дереве. Во дворе играло не меньше десяти девчонок и мальчишек разных возрастов, перед крыльцом важно вышагивали куры.
Встречать их вышел молодой мужчина с бородой. С ним переговорил один из воинов Шерана, мужчина отрицательно мотнул головой. Из дома ему на помощь вышло ещё трое мужчин и, судя по их неприветливым лицам, гостям они были не рады. Никандр в сопровождении стражниц присоединился к спорящим. Начал назревать конфликт, дети забежали в дом и испуганно выглядывали из окна. Мужчины попробовали теснить королевскую свиту, Никандр толкнул одного из них в грудь.
Ламия выпрыгнула из кареты, не дожидаясь, когда ей выдвинут ступеньки.
— Эй! В чём дело? — возмутилась она, когда поняла, что ещё чуть-чуть и муж в Шеран возвращаться будет с фингалом под глазом.
Хозяева дома обернулись к ней, но не только не упали ниц перед её красотой, но кажется вообще не впечатлились её появлением.
Ламия медленно к ним приблизилась, но так и не увидела в их глазах трепета и любования. Они смотрели на неё враждебно.
— Добрый вечер! — поприветствовала она нерешительно. — Что происходит? — спросила, поворачиваясь к мужу.
— Госпожа, уезжайте отсюда. Не найдёте вы здесь того, что ищете.
— Он отрицает, что здесь раньше жила Махлат, — пожаловался Никандр.
Ламия хотела поинтересоваться, зачем в таком случае он машет кулаками, но не успела, потому что из дома неожиданно выскочила перепуганная женщина.
— Какого черта ты здесь делаешь?! — заорала она, привлекая внимание всех.
По возрасту она годилась Ламии в матери, как, впрочем, и по внешности. У неё была длинная толстая коса черных волос, которая частично скрывалась под платком, такие же черты лица, зеленые глаза, чистая, ровная кожа, несмотря на возраст, под слоем одежды угадывалась до сих пор красивая фигура. Выскочившая же из дома следом за ней юная девушка, также была похожа на Ламию, как и её мать.
— Совсем ополоумела?! Тащить свою заразу в наш дом! — свирепо заорала она. — А вы быстро внутрь! — крикнула она мужчинам. — Закройте двери и ставни, не выходите и мальчиков не выпускайте! — дала она наставления мужской части семейства, поспешно спускаясь с крыльца. Следом за ней скакала девушка. Они поравнялись с Ламией, и женщина кивнула. — Пошли за мной, потеряшка. Здесь небезопасно: слишком много впечатлительных мужиков, кто-то может тебя узнать, — проворчала она, проходя мимо Ламии и устремляясь к выходу со двора. Королева же, даже не обратив внимания на обращение, бросилась следом за родственницей. — А голова-то почему не покрыта? — ворчала та, поворачивая в сторону леса и краем глаза пытаясь рассмотреть Ламию и спешащих за ней Никандра и стражниц.
— Подождите. Куда мы идём?
— К матери пойдём в лес. Там безопаснее: рядом никого нет.
— Но… — попробовала воспротивиться Ламия. — Подождите. Мне сына надо забрать.
— Сына? — удивилась женщина, останавливаясь и оборачиваясь к Ламии, которая заспешила в сторону кареты. Когда же она взяла Ратора на руки и вернулась, родственница с ужасом посмотрела на мальчика и покачала головой. — Ох, бедовая, — качнула она неодобрительно головой. — А этого смертника зачем за собой таскаешь? — поинтересовалась она, кивнув на Никандра, который от жены не отставал.
— Муж.
Женщина обвела короля взглядом с головы до пят и снова принялась качать головой, продолжив путь.
— Ой, беда, беда, — причитала она, пока они бежали сквозь лес.
Для своего возраста она была не только очень красивой, но и очень резвой. Скакала по кочкам и перепрыгивала овраги даже лучше Никандра. Что уж говорить о Ламии, которая привыкла передвигаться только по ровному каменному полу?
Удалялись они от деревни быстро, зато, когда зашли достаточно далеко в лес, женщина замедлила шаг и поравнялась с Ламией. Смотрелись они рядом друг с другом странно не только потому, что внешне были очень похожи, но и потому что их одеяния существенно отличались: на королеве было хоть и скромное, но дорогое платье, шляпка с перьями, перчатки из кружев, а на женщине сельский сарафан, пожелтевшая от многочисленных стирок рубаха и платок на голове.
— Ламия? — уточнила она. Королева кивнула. — Извините за спешку, Госпожа, — неожиданно уважительно и кротко заявила она. — Испугалась я, что случиться чего… из-за проклятья. И на мужчин моих не серчайте. После того, что случилось с Махлат, боимся мы королевских экипажей… — неловко пояснила она.
— А вы? — уточнила Ламия.
— Ой, да, — женщина остановилась и протянула руку, предварительно протерев её о юбку. — Михлен, младшая сестра Махлат. А это Ерен, дочь моя.
Ламия пожала сначала одну протянутую ладонь, затем вторую.
— Король Шерана Никандр, — представила она мужа. — И принц Ратор.
Женщина с болью во взгляде посмотрела на ребёнка на руках Ламии и снова покачала головой.
— Слышали мы о том, что случилось с вашими детьми. Очень печальная история… а мальчика вам бы отослать от греха подальше, — посоветовала она, и Ламия с тревогой обернулась к Никандру.
— Мы здесь как раз из-за проклятья. Она действительно проклята? — спросил он.
Михлен внимательно всмотрелась в лицо Ламии, а затем уверенно кивнула.
— Да без сомнения. Это материнское проклятье. Самое сильное. Произносится в минуты самого яростного гнева… Чем же вы такую ненависть заслужили?
Ламия невесело хмыкнула.
— Тем, что родилась.
— Как его снять? — требовательно спросил Никандр.
