его сестры. В груди засела ледяная глыба страха, Харрис попыталась оттолкнуть врача, но та обняла её и держала крепко. Хлоя вдруг поняла, насколько сама нуждалась сейчас в Эмма-терапии – и ослабела, закрывая горящие от пролитых слёз глаза, прижимаясь к этой женщине.
Наконец удалось её вспомнить – преподавательница, медик, оставившая деятельность в институте как раз после того, как выпустили поток, на котором училась Хлоя. Когда она только поступила, эта женщина вела у них что-то, какие-то общие предметы, кажется, на первом или втором курсе. Потом – вышла замуж за хирурга и уволилась. И теперь – работала в больнице? В бригаде «Скорой»? Та ли это вообще бригада, которую вызывала сама Харрис, или её друзья в полиции вызвали медиков раньше неё? Как давно она вообще знала о том, что Хлоя находится в этом доме? Она тоже была частью тайного расследования Эммы, Джека и Джонатана?
Спросить девушке об этом не дали. Честно говоря, это было сейчас не столь важно – если эту «Скорую» вызвали полицейские, ничего страшного. Работы хватило бы и для двух бригад. Помимо Эосфора помощь требовалась ещё его брату, да и тело Аманды, как-никак, тоже нужно было забрать. Хотя это была работа для полицейских…
Харрис бы задумалась о том, что с ней будет – ведь она только что убила человека, пусть и защищая сразу три других жизни, – но ей едва удавалось передвигать ноги, следуя за своей бывшей преподавательницей, что медленно вела её по изученным за несколько недель коридорам.
– Лукас, – её голос прозвучал так блёкло и беспомощно, что Хлоя сама его не узнала. – Я должна знать, что с ним, – где-то сзади быстро перекладывали чьё-то тело на каталку, она это слышала, и ей было жизненно необходимо знать – чьё.
– Тебя никто с ним не разлучает, – услышала она. Взглянула на преподавательницу, чьё имя сейчас даже не могла вспомнить. Миссис Уинстон? Миссис Уоррен? Точно, Уоррен.
– Но я…
– Мы заберём тебя в больницу, – наконец девушка почувствовала прикосновение тёплых рук, а не ледяных и безвольных. – Тебя тоже нужно осмотреть. И тебе надо поспать, – её вновь потянули к лестнице. Харрис, услышав, как санитары толкают каталку вперёд, подчинилась – всё ещё не выпуская из поля зрения Эосфора. Она узнала его по фигуре и полотенцам, промокшим от крови, которые медики решили пока не убирать.
Таким вот странноватым, но дружным строем, они и добрались вместе до лестницы, а оттуда – и до двух машин «Скорой». И честно – Хлое было уже плевать, кто именно её вызвал, и почему их было две.
Странно, но во время поездки её немного отпустило. Может, подействовал укол успокоительного, который вкатила ей миссис Уоррен, может, Харрис просто наконец оказалась в знакомой обстановке. В бригаде «Скорой» она не работала, но раньше часто ютилась в похожих машинах среди других врачей и вооружённых солдат, отправляющихся на очередное задание. Здесь было намного более просторно, гораздо чище, и имелось какое-никакое оборудование – а им порой приходилось обходиться походной сумкой и своими силами до самого возвращения. И если рук не хватало, девушка помогала своим коллегам, как могла: подавала инструменты, ставила уколы, пару раз даже с кем-то на пару принимала роды…
Но это была совсем другая история.
Сейчас же – Хлою успокаивала эта внешняя суета происходящего. Она назвала группу крови Лукаса, и на том, в общем-то, полезность присутствия Харрис была исчерпана. Но ей позволили перебраться поближе к Эосфору, Уоррен за неё поручилась, коротко описав историю девушки, подтверждая мысль Хлои о том, что её предупредили заранее звонком из полиции, – и никто не возмущался, не портил момент, позволяя просто побыть рядом. Она не кидалась на него, не билась в истерике, никому не мешала – и хоть это было не по правилам, ей всё же уступили. Девушке больше ничего и не надо было. Она слышала тихое попискивание аппарата, сообщающего, что сердце Эосфора бьётся, и этого пока что было достаточно.
– Держись, – не осмеливаясь касаться даже холодных рук, чтобы не спугнуть этот слабый-слабый отзвук жизни, шептала одними губами Харрис. – Только держись.
Рэя в машине не было – может быть, медики вообще не стали его пока увозить. Пока оказать помощь, привести в чувство, можно было и на месте. Снова мелькнула мысль об Аманде – по всему выходило, что убила её именно Хлоя. Будут ли её вообще в чём-то обвинять? Ведь дверь в ванную была открыта, Рэй упал так, что она не закрывалась. А в коридоре были камеры видеонаблюдения – это казалось мерзким, хоть и очевидно, что такие камеры, скорее всего, были в каждом шикарном доме. В их с Лукасом комнатах и в ванной Харрис устройств слежения не замечала – может быть, Годфри решил, что её смутит их наличие. Если она и правда была честной простушкой, удачно ему подвернувшейся, она могла бы оскорбиться или, того хуже, что-то заподозрить, задавшись логичным вопросом – зачем следить за больным полупарализованным сыном? А если бы оказалась умнее – как, собственно, и было, – то наверняка углядела бы их сразу же. И стала бы ещё осторожнее, чтобы её вообще невозможно было раскусить.
Потому, видимо, Эосфор-старший и довольствовался камерами только в коридоре, отправляя, правда, Зака присматривать-шпионить за ними. Хлоя часто замечала, как парень подслушивал их разговоры, и научилась аккуратно и незаметно проверять, находятся ли они наедине с Эосфором. Сына, кстати, Годфри запугал, избив тогда в подвале – и считал, полностью убеждённый спектаклем, что Лукас его боится и явно не рискнёт обсуждать с доктором что-то лишнее. Вне дома за ней следил Рэй – тут Эосфор слегка просчитался, доверив слежку ещё одному удивительно доброму человеку, который отступился от его идей и, по сути, отказался от него.
Его просчёты могли бы спасти Харрис жизнь – ещё раз. Ведь хоть она и не жалела о том, что сделала с Амандой – всё равно понимала, что закону на это будет плевать, если не будет веских доказательств того, что девушка защищала себя и других двоих людей, неспособных позаботиться о сохранении собственных жизней. В ином случае, если бы обвинение не пало на неё, обвинить могли несчастного доброго пухляша Рэя, или даже Лукаса – кто знает, как это дело выглядело для полицейских? Хотя, конечно, Эмма с Джеком ей поверят, постараются помочь.
Они уже помогают.
Аппарат тревожно, сбито пикнул, заставляя Хлою немедленно забыть обо всех своих заботах. Харрис испуганно взглянула на Эосфора – его бледное лицо не изменило
