и это должно быть решением не женщины, а правителя! – его взгляд был тверд и спокоен. Этот огненный человек сейчас, вероятно, принимал одно из самых непростых решений в своей жизни. Он отпускал меня… Отпускал ту, которой бредил, ту – за обладание которой был готов драться со всеми и каждым.
– Прошу тебя, сделай выбор! Если ты боишься моего гнева, то напрасно! Я приму любое твое решение. Прогони меня, и мое войско немедля уйдет в Самир, я клянусь в этом перед всеми! Да покарает меня Владыка Неба, если я отступлюсь от данного слова! Да поразят меня стрелы Аннана, если нарушу клятву.
Я молча слушала каждое слово, боясь пошевелиться, а Асмаррах продолжал. Он вытолкнул передо мной растерянного Энмера. Юноша явно пребывал в состоянии жестокого спора с самим собой.
– Ну же, не будь словно глина, говори! Вот он – твой шанс! Давай, покажи, что ты достоин этой женщины!
Но хоннитский царевич медлил, раздираемый внутренними демонами сомнений. Возможно, сейчас он уже сожалел о том, что шел к победе, не чураясь никаких средств. Возможно, он злился от того, что проиграл бой, а, возможно, все сразу.
– Мне нечего сказать тебе, царевна… – все же начал он. – Моя жизнь принадлежит тебе. Сейчас даже больше, чем когда-либо. Ты вправе возвысить меня или втоптать в пыль. Я приму любое твое решение, клянусь Аннаном!
Вот они оба стоят передо мной и ждут. И я жду, жду, сама не знаю чего. Выбор давно сделан, маленькая жизнь, что теплится внутри, не даст мне повернуть. Но я тяну время, смотрю на них и медлю.
– Скажи мне, Ремишмат-ина, и вы, воины и советники, примете ли вы мое решение? – начала я, оттягивая насколько можно точку невозврата.
Карешская делегация зашепталась. Через минуту генерал снова вышел вперед.
– Да, сиятельная госпожа, мы согласимся с твоим выбором. Но сделай его наилучшим образом. С Хоннитом нас связывает соседство, родство и многие договоры. Мы почитаем одних Богов. Шааху-Мере грозят набегами. Сделай выбор в пользу того, кто поможет сохранить мир до того часа, как юный Асмара-абаш войдет в силу.
Да, точно. Дома мне предстоит то же самое, но глобальнее. И там уже возражения будут. С правом на наследство тоже надо выяснять. Дойдет ли до нужного адресата в Ассубе табличка с последней волей владыки, или здесь, как и века спустя, самые важные документы имеют свойство пропадать?
– Хорошо, тогда слушайте! Своим мужем я называю Асмарраха Самирского и никого другого! Ему я принесу клятву перед богами и людьми. И сейчас я прошу его привести свое войско на земли Кареша и отогнать степные племена от наших границ. И так же прошу я его защитить мою жизнь от тех, кто уже не раз пытался забрать ее. Эти люди притаились во дворце, но все должны получать по заслугам.
На лице Асмарраха отразилось явное облегчение. А ведь я до последнего полагала, что он уверен в моем выборе, а сомневаюсь лишь я! Энмер же обреченно опустил голову. Чувство жалости шевельнулось в глубине души, но затихло. Невозможно сделать счастливыми всех. Я выкупила его жизнь, и у него теперь будет шанс устроить ее. Будущее рассудит.
А любимый уже подошел ко мне и взял за руки.
– Все хорошо, цветочек, теперь я рядом, – шепнул он одними губами и громко добавил: – Я исполню твои желания, сиятельная владычица Кареша, чьими устами говорит Великая Мать. Ты и твои земли под моей защитой!
Дальше было еще многое, и многое еще предстояло сделать: послать гонцов в Асар и Тахлаш, чтобы обсудить условия мира, гонца в Ассубу – подготовить все к возвращению новой царицы, и так далее. Но все это меня уже не слишком заботило. Начиналась совершенно новая, счастливая страница моей жизни.
Наступил вечер, все разошлись. Возвращаться в Ассубу было решено утром, и самирский отряд начал свою переброску через ущелье не медля. Всем нашлось дело – всем, кроме нас. Возможно, снова постарался Гаруул, пару раз мелькнувший то тут, то там. Как бы то ни было, но вскоре в главном зале никого не оказалось, кроме меня и Асмарраха. Мы сидели друг напротив друга и молча смотрели друг на друга, держась за руки. Мне так о многом хотелось ему сказать, так о многом расспросить, но страшно было первой нарушить окутавшую нас тишину. Ему, возможно, тоже.
В итоге пришлось обойтись без слов. Любимый просто обнял меня, а дальше говорили уже наши тела.
О сне и в эту ночь пришлось забыть. Утомленные ласками, мы лежали на плащах перед алтарем, и я уже почти задремала, когда в полутьме храма раздался легкий как вздох шорох, словно ночная птица задела нас своими крыльями. А уже через мгновение низкий утробный гул, неприятный и ужасный, сотряс все вокруг. Пламя светильников взвилось и бешено заметалось, с потолка посыпались тоненькие струйки песка.
Не сговариваясь, мы вскочили, впопыхах одеваясь. Дрожь стихла, но лишь затем, чтобы спустя несколько минут вернуться с удвоенной силой.
Понимание пришло мгновенно. В прошлой жизни я уже сталкивалась с подобным явлением.
– Бежим! Бежим отсюда! – я потянула любимого за собой, не давая возразить. – Землетрясение!
В подтверждение моим словам, стены храма зашатались, и песок потоками хлынул на пол. Боясь отпустить руку Асмарраха хоть на миг, я побежала, а пол под ногами уже ходил ходуном, выгибаясь, словно живой.
Едва мы успели выскочить в ледяную утреннюю серость, как стены строения, жалобно всхлипнув, сложились, словно карточный домик, подняв тучу пыли. Струя песка огнем хлестнула по ногам, заставив присесть. Подступившая паника мешала соображать. Изо всех сил вцепившись в руку любимого, боясь хоть на миг потерять его, я рванула в направлении «от». Время растянулось. Каждый шаг длился и длился, словно в ночном кошмаре. Каждый вдох обжигал легкие, в горле першило от известковой пыли. А вокруг, в предрассветной дымке апокалипсиса, похожие на гигантские мячи, с бесшумным грохотом прыгали первые валуны камнепада. И все это можно было бы счесть красивым, не находись мы ровно посередине бедствия.
Справа в пыльном мареве мелькнул свет, и, будто из ниоткуда, перед нами возникло бледное, словно у покойника, лицо Гаруула. Он что-то кричал, но голос тонул в адском гуле и реве, а мы проносились мимо.
Асмаррах среагировал мгновенно. Вытянул в сторону свободную руку и, поймав подчиненного за край одежды, притянул к нам. Времени на разговоры не было, царевич рванул с
