земель Кареша, где ранее нанес мне оскорбление! – юноша, хоть и проиграл поединок, но сдаваться не спешил.
– Так ли это? Что скажет, наследник Самира Асмаррах? – голос Ремишмата казался нейтральным, но при обращении к самириту стал немного жестче. Мой военачальник был явно не на его стороне.
– То, что было между нами, хоннит, должно было там и остаться! Я тебя предупреждал! Это не наше дело, и судить не нам. Я не знал, на что иду, и ты не знал. Как нужно было тебе поступать – спроси знающих и мудрых. Но если бы ты не взял моей печати, войны бы не было. А уж использовать ее…
– Я должен был тебя остановить! – выкрикнул Энмер, не сдержавшись. – Ты разрушил жизнь мне! Ты разрушил жизнь ей! – он ткнул рукой, указывая в мою сторону.
– Это не тебе решать! – рявкнул на него Асмаррах в ответ. – Ты проиграл мне, ты мой пленник, и я решаю, что с тобой будет!
Ремишмат было дернулся разнимать их, но самирский наследник вдруг сменил тон.
– Если уж речь зашла о благородной Юилиммин-даше, то и на это у меня есть, что сказать. Но для начала хорошо бы прояснить обстоятельства, при которых погиб владыка Кареша. А то ходят слухи, что ты, щенок, и в этом усмотрел мою вину!
– Твоя правда, царевич, – поддержал его Ремишмат. – И у нас есть, что сказать. Пусть скажет тот, кто принял от владыки последний вздох.
Из рядов карешских сановников выбрался личный врач отца. Он вышел к алтарю и неуверенно оглянулся на меня. Я кивнула, ободряя его.
– Выслушайте меня, воины и сановные люди! – начал старик. Было заметно, что говорить на больших собраниях он не привык. – Я, Манди-аба, и я многие годы исцелял своими знаниями нашего владыку, Маарш-а-Н'мах-Ишана. И я был при нем, когда он отправился в Нижние земли. И я по просьбе его дочери, Юилиммин-даши, осматривал его тело перед отправкой в Ассубу. Но я хорошо разбираюсь в болезнях и мало понимаю в оружии, а потому прошу мне помочь.
По рядам прошел шепот. Люди явно колебались, не понимая, какого вида помощи от них ожидают. Пришлось подать голос:
– Свидетелей гибели моего отца мы успеем допросить. Я же хочу допросить то, что не умеет лгать. Для этого прошу выйти вперед по одному знатоку оружия от каждой из сторон. Они по очереди осмотрят то, что извлек уважаемый Манди-аба из тела моего отца. Свое решение пусть каждый из них сообщит старшему жрецу. Таким образом, мы избежим сговора и лжи – вещи лгать не умеют!
Теперь уже гул одобрения наполнил зал, и вперед вышли трое: Ремишмат, Кайлас и сотник Анут из отряда Энмера. Старый лекарь поманил пальцем одного из них и развернул тряпицу, показывая ее содержимое. Так повторилось три раза. На лицах «экспертов» можно было заметить некоторое удивление.
Наконец жрец выслушал всех и поднял руки, призывая к вниманию.
– Мне выпала честь быть одним из судей в этом деле. Я выслушал слова, и все они говорили одно. Та вещь, что была причиной смерти владыки Кареша, – наконечник копья. Все эти воины признали, что таких не делают ни в Хонните, ни в Кареше, ни в Самире. Это копье горных племен!
Я дождалась, пока очередная волна гула утихнет, и снова взяла слово:
– Я устала слышать ложь и наветы, а потому позволила этому свидетелю говорить первым! Теперь мы можем выслушать остальных, если вам нужны иные доказательства. Мне же и этого достаточно.
Но свидетелей слушать пожелали, хотя ничего нового они добавить не могли. Даже если кто-то очень хитрый и нанял тот горский отряд – выяснить это оказалось не в наших силах. Пора было переходить к самому главному – моему замужеству. От одной мысли об этом внутри все холодело.
И вот вперед снова выступил Асмаррах. Он поднял руку, призывая к тишине, нашел меня взглядом и заговорил:
– Теперь, когда очередные лживые наветы с меня сняты, я хочу продолжить! И я хотел бы услышать, принимают ли воины Кареша, присутствующие здесь, волю Маарш-а-Н'маха о том, что управлять после него будет прекрасная Юилиммин-даши?
Он выжидающе смерил карешскую часть собрания. Но шептания в рядах длились недолго, и вперед снова выступил генерал Ремишмат.
– Все мы уже клялись нашей царевне в том, что примем ее как царицу и владычицу над нашей землей, и это решение неизменно. Но владыка желал, чтобы дочь его прежде вышла замуж, так как стране нужен мужчина, охраняющий ее от врагов и прочих бед, подобно Аннану.
Асмаррах усмехнулся. В этой улыбке я снова увидела ту безбашенную наглость, с какой он блистал на переговорах в Ассубе.
– То есть, вы все желаете своей владычице мужа, который бы разбирался в военном деле?
– Это так, царевич. Рядом с царицей должен быть достойный! – Ремишмат, казалось, не понимал намеков собеседника.
– Хорошо! Есть ли тут воины, которые видели меня в бою? Есть ли те, кто может сказать, что я низок родом или недостаточно учен? – Асмаррах откровенно веселился, наслаждаясь представлением. – Может быть, среди вас есть и те, кто подтвердит, что я просил выдать за меня царевну Юилиммин дважды?
Ответа на все эти вопросы не требовалось. Волнение в толпе нарастало.
– Я знаю, что есть и другой претендент! – самирский царевич указал на бледного как полотно Энмера. – Но есть ли среди вас те, кто слышал о том, чтобы он просил старого Маарш-а-Н'маха о том же?
– Не было такого, ты прав, – прогудел Ремишмат, пытаясь прервать монолог самирита, – но все знали, что владыка выбрал для своей дочери юного Энмера. Не зачем кричать о том, что видно.
Но на это Асмаррах лишь рассмеялся.
– Конечно! Пока владыка был жив, его слово было законом. Но теперь, когда Юилиммин-даши, жрица Иинат и Аннана, осталась одна, давайте спросим ее, кого она предпочтет назвать своим мужем? Если уж ей править, то, может, пора выбирать самой? Или не говорит ее устами Всеблагая? Разве остались еще сомневающиеся в этом?
Ремишмат попытался опять было вставить свои «пять копеек», но наследник Самира не дал ему этого. Он встал напротив меня и теперь обращался только ко мне:
– Я помню свои клятвы, сиятельная, и я навсегда останусь верен им. Но я хочу, чтобы ты заново сделала свой выбор,
