какой был, а так… сказки… — сунул платок назад, руку вытянул уже с пистолем и с шага расстоянием — саданул с двух стволов прямо в переносицу Корнея Иваныча.
Голова колывана разлетелась, забрызгав кровью и князя.
— Стенька Разин… ишь ты! — пробормотал Артем Владимирыч, вставая и откидывая сапогом сверкнувший в рассветном солнышке косарь. Перешагнул безголовое тело и прямо так, с пистолем в руке, зашагал к лагерю, всполошенному нечаянным выстрелом от озера.
Навстречу князю бежал Егер с десятком солдат. За ними, увидел князь, виновато и грузно бежал инок Олекса. Увидев грозящий именно ему кулак князя, инок Олекса повернул назад. Обрядового моления, понял он, не требовалось.
— Иди там, у озера приберись, — приказал князь Егеру. А солдатам подтвердил то страшное, что они и подумали:
— Колыван наш порешил меня прирезать, забрать царицыны бумаги на мое имя да податься на китайскую сторону… — тут повысил голос, — и всем нам за измену Императрица наша головы одним бы топором срубила! Палач — не плотник! У него топор в работе мало изнашивается, а потому и остер!
Солдаты благоразумно хохотнули дурной шутке и побежали за Егером к теплому, безголовому телу предателя.
Глава 35
— Разве наша орава может незаметно пристроиться на голом месте, — сплюнул Егер, — когда окрест даже люди шастают? Будто сход какой отзвенел! — и зло растер плевок.
Отряд встал на изрезанном в каменные ломти плато меж рек Джида и Селенга, уйдя на три версты в сторону от накатанной купцами чайной дороги к Кяхте.
— Кяхта там, — показал рукой есаул Олейников. Утер бороду, зачем-то подумал. Повернулся влево и той же рукой снова показал: — А там — Байкал, чутка правее — наша станица Заиграево. Родина, значит, наша, семейских казаков. Верст четыреста скакать в сторону Байкала. Близко.
— А сколько же будет ехать до города Кяхта? — в упор спросил есаула Колонелло.
— Селенгу перейти монгольским бродом и будет день пути. Ерунда…
— Так пошли! — выкрикнул ученый посланник молчавшему князю.
Артем Владимирыч вздохнул. Этот орала с каждым днем становился все нетерпеливей. Шлея ему под хвост попала? Или же точно — тут конец пути? Полный конец? Надо бы сейчас вот так тихо притулиться, пару дней посидеть, подумать. Над чем думать — было. Только Егер прав: больно людное и видное здесь место. Вон, в паре верст отсель — опять скачут всадники. Резво скачут. А кто таковы будут? И куда торопятся? И сколько же их в окрестных горах?
— Так пошли! — снова громко встряс воздух Колонелло, — чего нам бояться? Нас же ждут!
Да, действительно, идти надо, думал Артем Владимирыч, хотя ждут не нас. Не русский военный отряд. Тут ученый посланник соврал. Про себя не соврал, конечно. Его-то и ждут, растопырив руки. Чтобы не упустить двадцать восемь возов невиданного богатства… Да вот, Колонелло, не в коня корм!.. Князь злобно тряхнул головой. Проходивший мимо солдатик отскочил и кинулся бегом… Реку Селенгу надо перейти. Больше двигать некуда. А там, за рекой, ежели подняться чутка вверх, на высоты, как сказывал есаул Олейников, есть тихое, затинное место Уч Сак — зимовка пастухов местного контайши. Низина там, а из нее выходят три дороги — сакмы. Не мешок, а если и мешок, то дырявый, выбраться будет легко, ежели приспичит…
— С водой там туго, — говорил есаул Олейников, — зато из-за многости дорог туда мало кто по осени забредает. Защиты для зимовья нет — так и место пустым стоит… И до Кяхты ехать — пять верст. Даже пешком туда, в Кяхту, если приспичит, можно оттапывать по пять раз за день…
— Пошли, — наконец согласился с ученым посланником князь. И тихо шепнул есаулу Олейникову: — Веди на Уч Сак!
Есаул первым вскочил в седло, крикнул что-то своим казакам, по-русски непонятное, и наметом пошел к еле видимой реке.
Обоз зашевелился. Усталые люди вяло поворачивали к югу заморенных коней, вяло скрипели колеса.
Устать было отчего. Три дня, прихватывая когда и ночь, солдаты перешпиливали возы со своим хозяйством. Добытое в кладе Колонелло золото едва выдерживали на торном пути пятьдесят телег. Да то, что было добыто под курганом Нигирек, занимало тридцать повозок. Да пушки, да ружья, да огненный припас — занимали еще сотню повозок. А пропитание, амуниция, артельное имущество? Как весь этот груз ни перекладывай, менее чем двести пятьдесят телег его не увезут.
Артем Владимирыч в который раз глянул на полулист, где его же рукою был произведен расчет денежных трат на экспедицию. И чернело там тощее число — 6201 рубль. Все, что осталось от начала экспедиции. А конца ей не видать… Да еще и неизвестно — какой это будет конец…
***
Император Китая при последнем свидании с папским посланцем, нунцием, узнав от него об аглицких военных кораблях, полных военных людей истинной, католической веры, что вот-вот зайдут в устье Амура, дал слово не претендовать на подкурганные богатства, кои принадлежат Святой Римской Церкви. Но сам от борьбы за те богатства с подлыми, упрямыми русскими уклонился. Нунций стал настаивать, при том нечаянно оскорбив Императора Поднебесной империи.
— Русских, да, мало. — Строго заговорил Нунций. — Но они за полдня битвы собьют с места и порушат китайских воинов! — сказал нунций и тут же замахал руками — Император потянулся к золотому колокольчику!
Звякнет золотой колокольчик — нунций тот обычай страны Син знал, и его немедля на простой телеге отправят из страны!
Перестав махать руками, нунций Валентиций быстро сказал:
— В битве с русскими помогут победить только особые ружья — огненного боя. Те ружья Европейским сообществом католических стран запрещено продавать в Китай… Но жизнь — есть неизбежность битвы. Битвы, например, с теми же глупыми запретами… Ваше Величество…
Нунций Валентиций замолк. Поднес к лицу руку — как бы креститься. А на самом деле — отер липкий пот.
Толмач перевел слова нунция на китайский лад. Император медленно отнес руку от золотого колокольца. Гортанно выкрикнул несколько слов.
— Покажи те ружья, посол. Покажи немедля. — Скучно перевел толмач.
Нунций Валентиций вздохнул и вяло помановал рукой своему служке. Тот тотчас же выскользнул из приемной императорской залы. Вот и этот… служка, когда его спросят иезуитские допросчики, долго ли торговался нунций с царем страны Син насчет поставки ружей, скажет — отдал тотчас… Понятно, служке на родину не вернуться… Однако ничего нет в сем подлунном мире тайного, что не стало бы явным. Надо лишь надеяться, что Император этой варварской
