Другое дело, что молитвы мои не доходят до человека, и он пугает ее своей разрушительным воздействием, сея повсюду смерть. Но разве я не смогу ее излечить и обрадовать, когда пройду по земле снова и преумножу, образовав миллиарды и миллиарды таких планет, как та, на которой живешь? Я люблю ее, как Бог, который не забыл ближнего, и каждый день подставляет ему плечо. Поднебесная вселенная как стержень, вокруг которого вращается Небесная подвселенная и постоянно ее заряжает. Она не снаружи, она внутри меня, и постоянно получает некоторый заряд, как когда эбонитовую палочку натирают шерстяной материей.
– Да-а-а, – задумчиво промычала Манька, раскрывая для себя историю государства и народа. – И все же, народа нет, и памяти не оставили о нем. Вот как велико войско у вампира! Сдохнешь с тобой, и помянут разве добрым словом? И не проклянут, просто закроют тему… – она зло сплюнула, присматриваясь к себе. – Вроде я тоже поняла, и умная, а где? Мое пространство меня такой глупой считает… обывательское оно у меня, – пожаловалась она. – Получается, оно у меня тоже мертвое, куда бы не посмотрел, отовсюду щерится из тьмы человек, а разве увидишь?
– Помилуй, а без меня помянули бы? – изумился Дьявол. – Так хоть как-то помянут! Ну не на всю жизнь ты собралась тут поселиться! А умереть, как герою, это знаешь ли, дорогого стоит! А когда умрешь, какая тебе разница, будут о тебе помнить или нет? Главное, куда попадешь. Не будем думать о грустном, помянем добрым словом вампиров еще, а теперь собирайся, пора нам к царице наведаться, или уже так не думаешь?
Манька обагрилась кровью. Про Идеальную Женщину она и думать перестала, не до того было. Каждый день тренировки от зари до зари. Стала она какой-то туманной, как бык, который то и дело срывался с цепи, рыл копытом землю и норовил ткнуть рогом, но жизнь отстояла от нее на значительном расстоянии.
Сомнамбула она что ли, чтобы по всему государству за распоясавшимися Величествами бегать. После того, как убрала Зов, иже с ним и дядька Упырь, который приглашал ее наведаться к Бабе Яге прямой стезей, поминать про Благодетельницу и кость земли было тошно. Ничего человеческого в Благодетельнице она не усматривала. Пожалуй, и вправду, мертвые. Как у них получалось такой посредственной головой обращать на себя любовь всего народа? Хотя нет, все время им чего-то хотелось, и стоило забыться, как тут же ловила себя на мысли, что раздает налево и направо свои избы, землю, сокровища, которые находили в горах, в пещерах.
Фиг вам! Манька выставляла кукиш, и мысли сами собой уходили.
И самое время было прекратить сие домогательство. Дьявольским умом дорога ее вела на запад, где смеялись и выкрикивали ей сумасшедшие пожелания.
К Радиоведущей, так к Радиоведущей…
Глава 19. Тайна проклятых городов
Борзеевич так расположился к заповеднику, изучая доисторических животных, что сообщение о продолжении похода понял не сразу, лишь на четвертое повторение. Учебное пособие открыло пасть и промычало Борзеевичу жалобное «прощай!» Скотина заповедника в Борзеевиче души не чаяла. Наверное, слово «животное» имело тоже скрытый смысл: «живот Дьявола», «его чрево», «живое существо». Нигде, ни у одного народа больше не было такого правильного языка, как в сем государстве. И как задумаешься, сразу понятно, это государство – самое первое было, самое древнее, и затонувшее…
А иначе, куда все делось?
Проводить их пришел весь народец, который присматривал за заповедником. Русалки по личным мотивам захотели с Борзеевичем уединиться, чтобы сообщить о чем-то важном, но Дьявол торопил, и серьезные разговоры пришлось отложить до следующего раза, когда сами они прибудут в их благодатную землю с визитом или, когда снова сюда нагрянут.
Украдкой три раза Манька плюнула через плечо – в ее земле было не хуже.
Даже гномы – горные люди-духи, впервые удивили открытостью, когда несколько представителей приблизились и молча сунули ей в руку новую рукоять для меча, сделанную из частей неугасимого дерева, обвитого золотыми ободками и впечатанными внутрь рукояти драгоценными каменьями.
Вид гномы имели серый, и очень сумрачный, умея проваливаться сквозь землю на ровном месте. Притаится такой среди камней – не заметишь. Уж на что Борзеевич Маньке до плеча едва доставал, гномы Борзеевичу едва доставали грудь. В других местах по преданию гномы уже не водились и сохранились только здесь, в горах, охраняя Вершину Мира и прилегающую к ней территорию, – нечем было им удивить человека. Но горы занимали четверть государства, так что народец был немаленький и чувствовал себя очень даже вольно.
Рукоять была такой красивой, что ахнули все, кто ее увидел. Новая рукоять оказалась, несомненно, лучше, той, которую выстругал Борзеевич, имея превосходные качества и крепость, умея в нужный момент разогреть металл, который при температуре резал камень еще лучше. Манька почувствовала себя неловко, все же Борзеевич старался от чистого сердца, но старик на замену сразу же согласился, снимая рукоять, выструганную им самим, и передавая его Маньке, чтобы она посадила уже черенок в землю.
На установку новой рукояти понадобилось полчаса, пока собрались пожитки. Гномы сами справились, вогнав стальное лезвие в новую рукоять, и закрепив его по всем правилам.
Расставались тяжело – теперь и тут была Манькина земля. Неугасимое дерево пустило корни и разрослось, согревая заповедник. Раньше многие южные растения на зиму тепло укутывали птичьими перьями, соломой и сеном, каждому дереву или луковице вели строгий учет, теперь труд работников значительно сократился, и можно было получать семена круглый год, и собирать по миру такие растения, которые здесь хранились только как семена, в устроенных гномами и лесными хранилищах. Как только ветка пустила корни, надобность в том отпала, температура на поляне стала соответствовать нескольким климатическим поясам: в центре тропическому, чуть поодаль кольцо субтропическое, ну и так далее, – и каждому растению нашлось место. Работники заповедника уже подумывали, как собрать тропические эксклюзивные виды, имея в виду далекое Земноморье, высвободив часть земли под растения, выведенные человеком.
Вечером хозяева земли устроили пир на весь мир. Скатерть расстелили на земле, наверное, на целый километр, заставив ее угощением, и все равно места всем не хватило. Пришлось разостлать еще одну такую же скатерть, чтобы вместить всех желающих. Тайными тропами и переходами, устроенными в горах, пожаловали гости со всего горного района.
Манька и Борзеевич удивились вниманию и оказанной чести, раньше их так не баловали изысками, но Дьявол тут же вернул их на землю, открыв по секрету, что это праздник по случаю наступления осени, и празднуют его каждый год.
– А чего праздновать, убирать урожай надо, а они тут… – удивилась Манька.
– Они же духи! – напомнил Борзеевич. – Им ничего убирать не надо, они и есть тот самый урожай.
– Больно много их…
– Ну так, и урожай в этом году выдался хороший.
Вышли в путь ранним утром. За время обучения военному ремеслу, и Манька, и Борзеевич привыкли подчиняться Дьяволу без лишних вопросов, вспомнив, сколько раз он уводил их от беды. Поднимались молча и бегом, как на тренировке.
