Бледное зимнее солнце затянулось туманом, и за окном начало смеркаться.
3
В особняке на корсо Маттеотти Анна не застала никого из своих детей. Она прошла длинную анфиладу гостиных, как в старинных сицилийских домах, и вышла на террасу. Мадонна на самом высоком шпиле собора сверкала в бледных лучах январского солнца, точно паря над суетой города. Ее вновь охватила гнетущая тоска по острову своей мечты, по своему Момпрачему.
Ей говорили, что с тех пор, как остров Сале перестал быть местом обязательной посадки на южноамериканских рейсах, отель «Атлантика» приходит в упадок. Бог знает, случалось ли хоть раз еще, чтобы за одну ночь после дождя весь остров покрывался травой. И в самом ли деле она пережила там лучшие дни своей жизни, и куда все это девалось потом? Бог знает, любит ли ее еще Арриго, подумала она.
У них за эти годы было много других путешествий, жизнь приносила им другие радости, и выросли уже их дети, но ни разу не повторялось больше чудо той ночи — такого подарка жизнь не делала им уже никогда. С течением времени драгоценный хрусталь страсти помутнел, влюбленность прошла, точно растворилась в повседневной банальности будней. Заниматься любовью стало скучной обязанностью — не было страсти, не было трепета и новизны. «Ты меня разлюбила, женушка, — шутя сказал ей как-то Арриго, — а я вот по-прежнему в тебя влюблен. Быть влюбленным — прекрасно, Анна, но, когда свет гаснет для одного, другой чувствует себя, словно обломок, плывущий по воле волн». Тогда эта фраза показалась ей неуместной и глупой, но теперь слова мужа заставили задуматься.
Отворив дверь бассейна со стеклянным потолком Анна вошла и быстро разделась у бортика. Она не оставила на себе ничего, надела лишь резиновую шапочку и тут же нырнула в прозрачную воду, температура которой поддерживалась всегда на уровне двадцати восьми градусов. Ее гибкое и загорелое под солнцем Рио тело долго нежилось над разноцветной мозаикой дна, прежде чем снова показаться на поверхности гладкой воды у противоположного бортика.
— Вот такой всегда и оставайся, — прозвучал вдруг мужской голос у нее за спиной.
Анна резко обернулась, смешавшись, как это бывает во сне, когда снится, что ты голый среди людей. Но разница была в том, что все это происходило не во сне, а наяву, и она действительно оказалась голой перед незнакомцем.
— Кто вы? — воскликнула она, сжавшись.
— Восторженный зритель, как видишь.
Это был парень лет двадцати четырех с круглой вульгарной физиономией, одетый в грубый свитер и джинсы. Нагло уставившись на нее в упор, он рассматривал ее с бортика бассейна.
— Уходи! — крикнула она пронзительным голосом, выдав свою растерянность.
— Прекрасная сорокалетняя и сексуальная, — продекламировал он, перефразируя идиотское название одного из бульварных журнальчиков, популярных среди второсортной богемы. — А ты неплохо выглядишь в свои годы.
Против этой циничной обезьяны помогло бы только тяжелое охотничье ружье, но у Анны в руках не было даже легкого хлыстика.
— Ты что, решил ночевать здесь? — спросила она холодным тоном, безуспешно пытаясь спрятаться в прозрачной воде. Ситуация была абсурдная и неизвестно, чем могла завершиться.
— Я бы не прочь, — сказал он, — но предрассудки Марии…
Это и в самом деле был тип, с которым Мария, ее дочь, водилась некоторое время.
— Так что мы будем делать? — спросила Анна. — Ты будешь строить из себя лихого донжуана или уйдешь, позволив мне выйти?
— Если хочешь, я притворюсь, что отвернулся и зажмурил глаза, как в американских фильмах твоих времен.
— Я желаю остаться одна. — У нее было два телохранителя, мажордом и несколько слуг, а она должна была терпеть выходки мерзкого наглеца, который наслаждается тем, что поставил женщину в неловкое положение.
— Хочешь, я тебе помогу? — насмешливо спросил он, протягивая руку.
— Давай, — неожиданно согласилась Анна.
— Видишь, порядочные люди всегда могут договориться друг с другом, — заметил тот.
Анна взяла руку, которую он протянул ей, оперлась ногами о бортик бассейна и резко рванула парня на себя, заставив кубарем плюхнуться в воду. В мгновение ока она выскочила из бассейна, в то время как парень в своей намокшей одежде, неуклюже барахтался там, как обезумевший гусь. Накинув мягкий махровый халат, она тут же позвала в микрофон.
— Курт, немедленно поднимайся сюда! — Аппарат был соединен с салоном ее машины. Нажала на кнопку звонка, и тут же явился мажордом. Тем временем парень, пыхтя и ругаясь, с трудом влезал на бортик бассейна.
— А ты обманщица, — глупо сказал он.
— С легким паром, — мрачно пошутила она. — Сейчас тебя хорошенько разотрут.
Вошел Курт: взгляд холодный и бесцветный, как у профессионального киллера, но опущенные руки готовы к рывку.
— Что сделать? — спросил он по-немецки.
— Высади этого типа в центре города на соборной площади в том виде, в каком он сейчас, — приказала Анна на том же языке.
— А если он будет сопротивляться?
— Действуй по своему усмотрению, — ответила Анна с улыбкой. — Лишь бы потом его можно было собрать. И чтоб следов не осталось.
— Дочь шлюхи! — пробормотал парень, который не понял самого диалога, но вполне угадал его смысл.
Курт вопросительно поднял бровь, и хозяйка сделала ему разрешающий знак. Парень осознал, что его ударили ребром ладони чуть ниже челюсти лишь в тот момент, когда вновь оказался в бассейне и вода привела его в чувство. Помутившимся взглядом он увидел склонившегося над бортиком Курта, который дружески протягивал ему руку, и в ужасе отпрянул в сторону, хотя спасения все равно не было.
— Прощай, скотина, — бросила ему Анна. И, обращаясь к мажордому, сказала: — Вели сменить воду, но сначала пусть продезинфицируют бассейн. — Повернулась и босиком в своем длинном халате величественно, как античная матрона, отправилась в свою комнату.
В отличие от многих, даже менее богатых, чем она, людей, Анна не имела собственной камеристки. У нее всегда оставалось чувство меры, с детства привитое ей стариком. Была лишь гардеробщица, которая следила за ее туалетами и выполняла некоторые другие обязанности.
— Позови мою дочь, — сказала Анна, увидев ее. — И немедленно.
— Синьорины Марии нет дома, — ответила та.
— Тогда пришли мне Джакомо, — нетерпеливо воскликнула она.
Надев темно-красный твидовый свитер и серую юбку, она приводила в порядок прическу, когда появился встревоженный мажордом.
— Что делал этот тип в моем доме? — накинулась Анна на него.
— Ждал, когда вернется синьорина Мария. Знаете, этот молодой человек… — Джакомо был воспитан на старинных правилах, которые заключаются в том, чтобы не только не проливать соус на скатерть, но не заметить, если пролили другие.
