Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
Пора заканчивать раздумья, решил Барон, пора, удобно устроившись в кресле у горящего камина, начинать писать. Напутствием автору пусть послужат слова старого приятеля, гениального француза Блеза Паскаля:
«Мощь королей равно зиждется на разуме народа и на его неразумии, причем на втором больше, чем на первом. В основе величайшего и неоспоримейшего могущества лежит слабость, и эта основа поразительно устойчива, ибо каждому ясно, что слабость народа неизменна. А вот основанное на разуме весьма шатко».
Барон протянул руку к перу. Но тут в открытое окно донесся громкий звук рога, оповещавший о появлении важного гостя. Барону доложили, что в замок прибыл посланец императора. Барон спустился в парадный зал. Там он услышал, что посольство русского царя не прибудет в Вену, царю не до поездок, в его стране бунт и возмущения, восстали стрельцы, опора престола. Поэтому император просил своего старого и верного друга отложить работу за столом, сесть в карету и самому ехать послом в Москву. Никто, кроме него, говорил император, не сможет справиться с немыслимо сложной задачей: убедить русских в том, что они должны в дополнение к собственным тяготам взвалить на себя и чужие заботы.
Мы позже послушаем, что скажет нам Барон. Пока же пусть он, лучше всех в империи знавший характер и нравы русских, собирается в дорогу, чтобы говорить с ними.
А КОГДА ПОСЕЯНО, ВСХОДИТ.
Эпилог
Точно так же, как много недель назад Барону не хотелось приниматься за работу, отказавшись от уютного безделья у камина, так и теперь, нехотя повинуясь новому приказу императора, он с досадой думал о том, что придется бросить начатое дело и мчаться через пол-Европы в Москву. Каким предстанет перед ним этот город, хорошо знакомый в молодости? Сильно ли он изменился? Сумеет ли Барон, вновь ставший послом и владеющий знаниями, которых не имел десятилетия назад, сделать от души то, чему учит Священное Писание:
— А входя в дом, приветствуйте его, говоря: «мир дому сему».
* * *
Много иностранных путешественников приезжало в Москву. Многие из них вот уже триста лет, — думал Барон, — пишут книги о Москве и московитах. Много было посеяно слов, добрых и злых, правдивых и ложных, истинных и ошибочных. Однако все они сводятся к двум главным мыслям, высказанным двумя разными поэтами.
* * *
Скажу, что холодней страну, чудовищней людей найду я где-нибудь едва ли. Я написал тебе не обо всем, что знаю, А стану все писать, боюсь, что притуплю перо и поломаю. Когда бы не торговые дела, смелее за перо я брался, О грубости людей, о скудости земли я б рассказать старался. По лапе льва узнают зверя, говорят, Так в малом догадайся о большом, читая все внимательно подряд.
Это писал Джордж Турбервилль, тот самый, что жаловался другу:
Я как безумец родину мою покинул И в незнакомой мне земле, вращаясь среди русских, чуть не сгинул.
Знал Барон и другие стихи:
Великому городу Москве, в день расставания
Краса своей земли, Голштинии родня, Ты дружбой истинной, в порыве богоравном, Заказанный иным властителям державным, Нам открываешь путь в страну истоков дня. Свою любовь к тебе, что пламенней огня, Мы на восток несем, горды согласьем славным, А воротясь домой, поведаем о главном: Союз наш заключен! Он прочен, как броня! Так пусть во все века сияет над тобою Войной не тронутое небо голубое, Пусть никогда твой край не ведает невзгод! Прими пока сонет в залог того, что снова, На родину придя, найду достойней слово, Чтоб услыхал мой Рейн напевы волжских вод.
Их написал Пауль Флеминг, спутник Олеария, тот, кто мудро призывал:
Собравшись с силами, Небес послушный воле, Направься к полночи, не замедляя доле, в далекий край земной. Не зная этот край, бранит его иной, Но ты воспользуйся годов своих расцветом, Сам правду всю узнай, не верь чужим изветам.
* * *
Много слов посеяно, думал Барон, что взойдет? Перо посла могущественно. Старый друг, имперский дипломат и поэт, силезец Христиан Гофман фон Гофмансвальдау подарил как-то Барону стихотворную миниатюру:
Исповедь гусиного пера
В сей мир принесено я существом простым, Но предо мной дрожат державные короны, Трясутся скипетры и могут рухнуть троны, Коль вдруг я окажусь неблагосклонным к ним. Стихом своих певцов возвышен Древний Рим, Великой доблести начертаны законы, Увиты лаврами героев легионы, А власть иных царей развеяна, как дым!
Справочные материалы
Места из Ветхого и Нового Завета
А входя в дом, приветствуйте его — Евангелие от Матфея. 10.12.
А когда посеяно, всходит — Евангелие от Марка. 4.32.
Если бы писать о том подробно — Евангелие от Иоанна. 21.25.
Ложного свидетельства не произноси — Вторая книга Моисеева. Исход. 20.16.
Ожидаем в терпении — Послание к Римлянам. 8.25.
Ожидаете много, а выходит мало — Книга пророка Аггея. 1.9.
Основаны на истине и правоте — Псалтирь. 110.8.
Послушаем, что он скажет — Вторая книга Царств. 17.5.
Пришли по дороге чрез ворота телохранителей в дом царский — Четвертая книга Царств. 11.19.
Пусть он сказывает, что увидит — Книга пророка Исайи. 21.6.
Разложены западни на дороге — Книга Иова. 18.10.
Смотрите, чтобы кто не увлек вас — Послание к Колоссянам. 2.8.
* * *
Personalia
Адамс Климент, английский мореплаватель, второй капитан флотилии X. Уиллоби, снаряженной Обществом купцов-мореплавателей; посетил Россию в 1553-1554.
Адриан VI, римский папа в 1521-1523.
Айрман Ганс Мориц (1641-1710), уроженец Нюрнберга, немец на шведской службе с 1666. Был в Москве в составе свиты шведского посла графа Христиана фон Горна в 1669.
Алексей Алексеевич (1654-1670), старший сын царя Алексея Михайловича. Его ранняя смерть отчасти спровоцировала Степана Разина, который объявил себя заступником царевича, якобы не умершего, а бежавшего от жестокости царя и происков бояр.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
