После встречи с офицерским составом полковник Кокин неожиданно спросил Андрея Степановича о его личных планах. Как уже после встречи заключил Алексеев, этот вопрос, возможно, обсуждался в штабе дивизии еще при Корнееве, оттого и возник вновь. Командир полка не стал скрывать, что полученный опыт службы в войсках считает вполне достаточным для того, чтобы поступить в академию Генштаба. Полковник Гурнов поддержал намерение Алексеева. Личная беседа с командиром полка на этой ноте и закончилась. Кокин пообещал Андрею Степановичу в течение ближайшей недели обсудить этот вопрос в Смоленске с генерал-полковником Добышем.
Наступившая неделя показалась поэтому для подполковника Алексеева долгой. Для себя командир полка заключил: будь что будет. Разрешат отправиться на учебу в Москву — хорошо, кстати, и вовремя — ведь ему стукнуло уже тридцать семь. Не разрешат — продолжит службу в нынешнем качестве.
Все, однако, разрешилось благополучно. В конце месяца Леонид Ильич позвонил в Добеле Алексееву и сообщил, что до конца текущего дня он должен представить рапорт на имя командарма Добыша для наложения резолюции. Затем документ по команде срочно уйдет в Смоленск.
Тут уж время сразу закрутилось с калейдоскопической быстротой. Надо было торопиться. Максимум до 3 августа личное дело требовалось представить в приемную комиссию академии, как предупредили подполковника Алексеева кадровики в Смоленске. Успел. В течение трех дней прошел Андрей Степанович «высокое собеседование» и получил документ о зачислении.
В середине августа Алексеев на несколько дней вернулся в Добеле, как положено, передал командирские дела подполковнику Рунову и убыл с семьей в недельный очередной отпуск. Большего времени до начала занятий в академии у него не оставалось.
Эпилог
Память о людях, сделавших жизнь своего народа безопасной на десятилетия вперед, священна. К моим соотечественникам военных и послевоенных лет, без остатка посвятивших свои жизни ракетно— космической сфере, эти слова относятся в первую очередь. Того требуют элементарная справедливость и уважительное отношение к их беспримерному подвигу.
Мы начали свое повествование со времени подготовки запуска первого искусственного спутника Земли. Никому из переживших те дни не забыть радости и небывалого триумфа нашей державы. В начале октября пятьдесят седьмого большинство живущих на планете ощутило себя землянами. А некоторых охватила тогда неописуемая растерянность, близкая к панике.
Руководитель внешнеполитического американского ведомства Даллес пригласил к себе газетного магната Херста-младшего и с нескрываемым неудовольствием спросил:
— Билл, почему твои газеты, словно по команде из Кремля, подняли невероятный шум вокруг этого куска металла русских?
Отбросив всякую дипломатию, Херст-младший возразил:
— Этот, как ты говоришь, кусок металла русских, Джон, изменил жизнь людей на многие века вперед!
Русское слово «спутник» зазвучало с тех пор без перевода на всех языках планеты. И даже честолюбивые американцы предпочитают его своему «сэталайт».
Первых космонавтов растил, пестовал, по-отечески любил великий мыслитель и страстный творец новой техники Сергей Павлович Королев.
В конце мая шестьдесят первого, через месяц после полета Гагарина, весь отряд космонавтов отдыхал в Сочи. Там же, на даче в Явейной, находился и Главный конструктор. Молодые испытатели ракетной техники часто бывали у него на даче. Уже тогда Сергей Павлович стал для них центром всеобщего притяжения.
Однажды, после жаркой схватки у волейбольной сетки, молодежь сгрудилась у скамьи под его любимым каштаном, засыпала наставника вопросами. Улучив момент, Королев вдруг спросил:
— Так что же, орелики, кто полетит следующим?
— Разве скоро состоится новый полет, Сергей Павлович? — невольно вырвалось у первого космонавта.
— Скоро. В августе, Юрий, — с ходу ответил Королев.
Многие космонавты подумали тогда, что Главный конструктор просто шутит. А он на этот раз не шутил.
Сергей Павлович тогда повернулся к Титову и спросил у него:
— Думаешь, Герман, не успеем?.. Успеем! Это уже больше зависит от вас, космонавтов. Какой темп возьмете вы. Корабль же почти готов. Так что дорога на орбиту космонавту-2 открыта.
В сентябре шестьдесят третьего Сергей Павлович снова вырвался на короткий отдых в Явейную. Пригласил к себе ведущего конструктора ОКБ Иванова. Вечером, медленно прохаживаясь у самой воды, он поставил перед собеседником не простой вопрос:
— Алексей, ты когда был в последний раз в «Русском музее»?
— Лет десять назад, Сергей Павлович, — ответил конструктор.
— А с картинами Айвазовского в Брюлловском зале хорошо ознакомился? — поставил следующий вопрос Королев.
— Ознакомился, но бегло, не очень внимательно. Хороши его картины… Но я не маринист…
Главный конструктор прервал коллегу на полуслове:
— Вот-вот. Меня поразила картина Айвазовского «Волна». На нее можно смотреть часами. Кто бы и что бы ни говорил про этого художника, но он — великий мастер! Слышал я, что его кое-кто называет ремесленником. Ремесленник… Побольше бы нам таких ремесленников! А что, Алексей, как думаешь, мы тоже ремесленники?.. Трудное у нас ремесло. Очень трудное. Но интересное, черт возьми, и необычное. Жить просто нельзя. Жизнь надо прожить, старина, с истинным увлечением!
Космические идеи Королева простирались далеко за пределы его физического времени. Помимо перспективных планов межзвездных полетов, он все конкретнее очерчивал для себя и контуры ближайших задач в околоземном пространстве. Тут Сергей Павлович был верен заветам своего учителя Циолковского о том, что человечеству не удастся ограничиться земными ресурсами и производить на Земле все то, в чем оно будет нуждаться. Чтобы всем землянам достичь экономического уровня высокоразвитых государств при сегодняшней, шестимиллиардной, численности населения планеты, необходимо увеличить добычу сырья и потребления энергии не менее чем в тридцать, а то и сорок раз!
Это неизбежно приведет к дальнейшему загрязнению окружающей сферы. Сможет ли человечество выжить в таких осложнившихся условиях? Вряд ли. Но решить эту энергетическую проблему дает возможность космос. Одно из генеральных направлений развития космической науки на завтра — создание космических устройств, принимающих и перерабатывающих солнечную энергию в тепловую и электрическую. Такие устройства позволят сохранить земные ресурсы, вынести в космос вредные, токсичные и энергоемкие производства. Крупными потребителями энергии, получаемой на этих станциях, станут также космические системы связи с непосредственной передачей программ на приемники, космические комплексы для управления наземными производствами. Понадобится космическая энергия и для постановки во внеземных условиях (вакуум, сверхнизкие температуры, невесомость) физических экспериментов, проведение которых на Земле практически невозможно.
